Недальновидный маг даже не кивнул. И он, и остальные члены комиссии сидели с выпученными глазами, напряжённо вытянувшиеся, словно аршин проглотили. Кажется, они даже вздохнуть боялись, поражённые глубиной и мудростью речи истинного атьдватийца. И их полные ужаса взгляды были устремлены отсюда не на единственного обладателя красного диплома и трёхкратного чемпиона по магическому пятиборью, а на председателя аттестационной комиссии – Армейского Льва.
***
В мертвенном молчании А. Л., чуть прихрамывая, подошёл к столу экзаменаторов и занял место председателя.
– Говорите, эльфы продали Перепутье? – задумчиво переспросил А. Л. и с интересом посмотрел на курсанта.
– Продали! – радостно согласился Секач.
– Годное дело, – спокойно согласился глава комиссии и неторопливо принялся разматывать куфию.
– Господин генерал-полковник… – пискнул декан, судорожно выплёскивая в кружку полную пробирку валерьянки. – Мальчик переволновался… Лучший выпускник… Красный диплом… Последний экзамен… Физическое и нервное истощение… Он так не думает… Ты ж не думаешь так?
– Почему? – удивился Секач, в упор не замечая странных знаков, которые подавал ему декан за спиной сурового А. Л. – Как раз думаю! Меня с детства учили: эльфы – самая презренная из рас Перепутья! Они находятся на низшей ступени развития и способны на любую гадость! Ушастые жадны, хитры и думают только о том, как бы досадить честным людям.
Раздался дружный коллективный стон. Приглашённые члены комиссии, не сговариваясь, грохнулись в глубокий обморок.
У декана, закалённого длительным общением со студентами, нервишки оказались покрепче. Недрогнувшей рукой он достал из-за пазухи серебряную фляжку и осушил залпом.
Сам декан уверял всех желающих, что носит во фляжке концентрированный раствор валерьянки: иначе с курсантами никак. Но бывший карманник Гаврюха, закончивший недавно четвёртый курс, умудрился продегустировать содержимое и авторитетно заявил: спирт. Стоградусный.
А чего вы удивляетесь? Без ста грамм в среде боевых магов-недоучек не выжить17…
***
Вопреки опасениям главы факультета, генерал-полковник даже бровью не провёл.
– Господин декан, держите себя в руках, – равнодушно сказал он. – А то я ж могу поставить вопрос о неполном служебном. Куда вам с таким-то здоровьем факультетом руководить? Что до вас, молодой человек… – Армейский Лев сделал паузу, возясь с какой-то очень упорной складкой. – У меня только одно уточнение по смыслу вашей пламенной и, безусловно, патриотической речи. Личного характера. Вы из Западной Атьдватии, я правильно понял?
– Правильно! – расплылся в улыбке Секач. – А как вы узнали?
– По вашей непримиримой расовой позиции, – коротко ответил А. Л.
Он наконец-таки снял куфию, и Секач оцепенел.
На курсанта без малейшей тени улыбки смотрел усталый горбоносый эльф лет тридцати пяти-сорока на вид.
– Молодой человек, у вас есть, что ещё сказать? – спросил он бесстрастно.
– Я… Нет… – сглотнул Секач.
– Действительно. Все, что могли, вы уже сказали, – пробормотал генерал-полковник. – Тогда подождите за дверью. Мы вас позовём.
На негнущихся ногах Секач выполз из аудитории. «Конец! – колотилось в висках. – Конец! Срезали! И кто? Какой-то пархатый эльф! У-у-у, проклятая эльфийская морда! Но почему же он не картавил-то, а?»18
***
– У меня один вопрос к господину декану. Только один, – всё с тем же бесстрастным выражением лица сказал А. Л., в миру носящий самую что ни на есть эльфийскую фамилию Кацман. – Как, Свараденж всё побери, этот проклятый нацик умудрился доучиться до пятого курса?!
