В десять часов вечера с чувством победителя и одновременно жертвенным желанием отдать всего себя на растерзание самой обаятельной и привлекательной я ворвался в клуб. Именно так – ворвался. Ну а что, парень я хоть куда: если смотреть полицейским взглядом – 185 сантиметров, спортивного телосложения, правильные черты лица, брюнет, правда, нос великоват и с горбинкой, за что имею необидное прозвище Грузин, но вообще я убежденно считаю, что мужчина-красавец – это насмешка и ошибка природы.
Уверенно подкатив к стойке бара, я на ломаном русском языке сделал заказ: двойной виски без льда. Затем, медленно и не слишком часто поднося стакан ко рту, стал, словно засланный разведчик, свыкаться с незнакомой обстановкой. Нет, не как разведчик – как командир подводной лодки, высматривающий в перископ, как бы лучше подобраться к крейсерскому кораблю противника. Допинг постепенно оказывал свое положительное влияние, и восхитительный объект в конце концов был зафиксирован. Дело оставалось за малым – запустить себя, как быструю торпеду, поразить цель одним, тщательно подготовленным выстрелом.
Она и правда была прекрасной. Блондинка с длинными распущенными волосами, умопомрачительными ножками, стройная и высокая. Но абсолютно неотразимым в ней был убийственный (и чрезмерно опасный) взгляд раскосых зеленых глаз, ну прямо как у беды, была такая песня в прошлом или позапрошлом веке. Она профессионально танцевала, причем в гордом одиночестве. Этот момент упускать было нельзя, и я решительно бросился в атаку, подготовив остроумную шутку для безотказного знакомства. Походкой офицера британского королевского флота я направился к ней сквозь толпу порядком затуманенных граждан. Танцевал я хорошо, чувство ритма было заложено во мне с рождения, но, к сожалению, это был единственный подарок от Бога. Она заметила меня, и я, приободренный ее взглядом, стал демонстрировать свое умение танцевать уже рядом с ней. И вот наступил тот миг, когда я для начала предложил угостить ее любимым напитком. На мое счастье, она согласилась, мило кивнув очаровательной головкой. Мы подошли к бару и стали непринужденно перебрасываться сдержанными комплиментами на тему наших качественных телодвижений под музыку. Выбрав подходящий момент, я все-таки вставил в разговор свою юморную заготовку – на английском языке, разумеется, с последующим переводом. Ее реакция на мой выпендреж оказалась совсем не такой, как я ожидал. На чистейшем английском, поправив точеной ручкой челку и хитро прищурив изумрудные глазки, она иронично ответила:
– Да, хорошая шутка. Знаешь, я искренне удивлена твоему идеальному произношению, но нас, русских, всегда легко определить в толпе. Мы – как кошка в стае голубей…
Я растерянно улыбнулся, а она, протянув мне миниатюрную ладошку, добавила на русском:
– Светлана!
Ох и ничего себе. Ошарашенный, наверняка с глупым лицом, я осторожно пожал ладошку и коротко представился:
– Владислав!
Она улыбнулась мне, показав еще раз свои волшебные детские ямочки на щеках, и я мгновенно осознал, что сражена наповал не она, а я, и, по всей вероятности, навсегда. Но главное – я ясно почувствовал ее искреннее расположение ко мне, а обманываюсь я в этом крайне редко. Промелькнула мысль: «Может, для меня наступило время чудес? Наверное, я чем-то заслужил это.» – других объяснений потока невероятных приобретений у меня не было.
