Так, понемногу, по чуть-чуть, к Филипу приходило понимание, что в этом добром, светлом мире людей, есть и другие, от которых исходит какая-то не понятная, скрытая опасность. Тому были реальные подтверждения и их уже собиралась не большая коллекция.
В остальном отпуск на Юге, прошёл замечательно. Мы на прощанье расцеловались с хозяйкой нашего кемпинга и отправились домой, в Москву. Когда мы ехали по трассе, нас обогнал мотоциклист. Отец мотнул головой, в сторону уезжающего в даль, на высокой скорости водителя и тихо посетовал: «Быстро идёт, не к добру, да ещё солнце в глаза…» Мы проехали еще довольно долго и из далека увидели на отражающемся от асфальта солнце, то, что осталось от мотоцикла и его водителя. Это было зрелище за гранью реальности. От красной мокрой груды тряпок и частей человеческой плоти, в разные стороны, как по спирали, растягивались кровавые кусочки водителя, в стороне валялся почему-то расколотый ровно пополам шлем, по одаль я увидел ботинок. Мать прикрыла мне глаза ладонью, и мы медленно, молча проехали место чудовищной аварии, унесшей жизнь человека.
Мой эмоциональный фон был, как мне казалось, стабилен. Я не ужаснулся обилию органических останков и крови, ещё недавно составляющих не делимое целое, тело человека. Мне было чертовски жаль этого парня, поверившего в силу двухколёсного транспорта. Поверившего, в то, что на двух колёсах можно ездить гораздо быстрее и безопаснее чем на четырёх. Ведь он так лихо нас обогнал. И всё же опять весь отчёт о случившемся, со всеми подробностями, записался в мозгу, дополняя коллекцию Светлого и уже слегка различимого Тёмного. И с этим нельзя было ничего поделать.
Учёба в школе мне нравилась, я не помню каких бы то ни было трудностей с изучением предметов. Всегда удивляли одноклассники, которых учитель просил ответить на тот или иной вопрос из программы, а он или она, в ступоре, ссутулившись стоя у края парты не в состоянии были издать хоть какой-то звук. Кстати сказать, иные прости господи бездарности, как раз из описанных выше, добились потом, в так называемых «Лихих девяностых» в материальном смысле очень хорошего достатка. Да, были и те, которые не раз оставались на второй год и, кстати то же преуспели. В то же время несколько отличников из моего и соседних классов, покончили жизнь самоубийством. Это лишь одно из доказательств известной фразы, что страной может управлять и кухарка.
А вот людей вокруг Филипа становилось больше и больше. Я притягивал друзей, знакомых, и желающих быть рядом, это была черта моего характера. Я всегда находился в гуще событий, среди друзей и приключений.
Помню школьные игры в фантики и вкладыши из-под жевательной резинки. И, монеты, а затем и знаменитую «железку», уже в старших классах. Правда никогда не понимал, в чём прикол, от пустых обёрток, однако я играл. Если честно без азарта. Что-то выигрывал, что-то проигрывал. Надо отметить, мне повезло и страсть к азартным играм меня миновала. То есть я с детства был равнодушен к возможности, как правило мифической, что-либо заработать на азартных играх. Соответствующее отношение было и к Казино. Кстати, это спасло меня от возможных лёгких растрат в эпоху азартных игр. Хотя спасение это всё же не стопроцентное. Один раз я проиграл-таки довольно неплохие деньги.
Было это в одна тысяча девятьсот девяносто восемьдесят девятом году, в Москве. Жаркий июльский день близился к вечеру, мы сидели у Люгера, на Плетешковском, курили шмаль, слушали Dead Cannady’s, прикалывались и, как всегда, были шумными и весёлыми.
