Депортация в ад, или Голоса из преисподней - страница 5

В оккупированные населённые места прибывали за фронтовиками спец. войска SS и гестапо. Сразу же они начали устанавливать новый порядок – вывешивались приказы, производились облавы, создавались концлагеря для гражданских и военнопленных. Их комплектовали по группам: евреи, не евреи и военнопленные.

«Сырецкий концлагерь размещался на огромной территории, обнесённой в 3 ряда колючей проволокой. При входе в лагерь – караульное помещение (вахтштубе), а по его углам вышки с пулемётами. Внутри лагеря – отгороженный женский лагерь (зона 1), потом зона 2 с землянками и виселицей, так же ограждена в 2 ряда. Дальше – снова землянки с названиями: коммунистическая, советская, партизанская.

Аркадий Иванов, старший землянки евреев, показал, что ежедневно с работы не возвращаются 3—5 и более человек. Их убивают бригадиры-сотники. Люди не задерживаются, умирают от голода и издевательств. Находившиеся в землянке были грязными, лица окровавленные, у многих головы разбиты, часть опухшие, другие – очень худые. Начальником лагеря был чех Антон. Его заместитель – пан Ян. Ежедневно Антон собирал сотников и бригадиров (местные уголовники при советской власти), и требовал как можно больше издеваться над заключёнными. Провинившегося заставляли снять брюки и лечь на спец. Стол. Шею и ноги ему закрепляли так, что он не мог даже пошевелиться. Били плёткой так, что летели куски мяса. Кто не мог после экзекуции подняться, того штурмбанфюрер Радомский пристреливал. Он ежедневно делал обход лагеря. О происшедшем за истекшие сутки докладывал дежурный по лагерю, а потом Антон.

Я (Капер) попал в группу молодёжи, переодетых и в форме – нас велели расстрелять. Навстречу немцы вели колонну пленных и гражданских. Услышав, что нас ведут расстреливать, офицер встречной колонны к нам присоединил 6 человек, среди них был еврей, лет 60. Над евреем начали издеваться. Один немец крикнул: «Иуде!» тут же с него стянули брюки, чтобы убедиться, что ему сделали обрезание. Другой немец предложил сделать второе обрезание. Они все хохотали. Выхватив нож, резанули. И сейчас у меня в ушах стоит его дикий крик.

Лагерные помощники нацистов издевались и над женщинами. Так, например, они впрягали евреек в повозки с грузом, на головы одевали разрисованный балахон и заставляли их этот груз везти. У них бригадиршей была русская женщина – Логвина, любовница Антона. Женщины этой бригады были пострижены наголо, до поясницы на них не было одежды, а ниже прикрыты тряпками, спины и головы исполосованы нагайками.

Евреев отправляли на тяжёлые физические работы, подвергая издевательствам, унижения, побоям. Утром давали кусок хлеба и черпак баланды, а вечером – черпак кофе. Их убивали за отказ от выполнения любых распоряжений, за непослушание. Сюда доставляли евреев, военнопленных и уцелевших в массовых расстрелах. Здесь они работали, над ними изгалялись, мучили и убивали. В камерах содержали по 50—60 человек. Лица их были окровавленными. Вечером в камеры не возвращалось, минимум, 10—15 человек. Во время работы обессиленных добивали палками. Умирали люди от непосильной работы, холода и голода. Но всегда убивали утром за опоздание на построение. За побег одного убивали 15 человек.

Орали динамики, звучала музыка, раздавался звон посуды, скрипели колёса, слегка заглушающие звуки выстрелов. Лукьяновку заливала толпа из еврейского Подола, где с незапамятных времён жили сапожники, угольщики, портные. Грязные, неухоженные дворы, зловонные кучи мусора, покосившиеся дома и сараи, выгребные ямы туалетов с крысами и роями мух – всё это представлял собой еврейский Подол, пропахший смесью гнили и сохнущего белья. Ходили слухи, что евреев поведут в гетто. Но со стороны Бабьего Яра раздавались размеренные пулемётные выстрелы. Улица Артёма достаточно длинная. Очень долго продолжалось шествие гудящей толпы, с толкотнёй, плачем детей, неустанными разговорами. Улицу перегородили проволочные заграждения и противотанковые ежи с проходами посередине в оцеплении немцев и украинских полицаев. Те, кто был в передних рядах, видели, как чемоданы, узлы, вещи и продукты отбирались и складывались по разным сторонам дороги, а людей пропускают вперёд партиями. Что чувствовали эти обречённые на смерть люди – остаётся только предполагать. Отобранные группы людей проходили между двумя рядами солдат с резиновыми дубинками, палками и собаками. И на головы несчастных то и дело сыпались удары, и слышалась команда: «Шнель! Шнель!» На людей, падающих на землю, спускали собак. Евреи, обезумевшие от страха и унижения, вышли на площадь, сплошь усеянную обувью, одеждой и бельём. И толпу голых, избитых дубинками и ногами людей уводили на верную смерть.