– Надень часы на руку, мне ремешок великоват.
– Положи их обратно в барсетку, – сказала Вера. – Мне они тоже велики и я их потеряю. – Она о чем-то задумалась. Поймав мой вопросительный взгляд, высказала опасение: – Вдруг нас по следу найдет собака?
– Ну и пусть находит, – уверенно ответил я. – Мы ничего плохого не сделали. За продукты нам бояться нечего. Вот разве что за бинокль, – достал я из барсенки увесистый прибор и, приставив к глазам окуляры, посмотрел на Веру. – Ух ты! – вскочил я с места. – Твоя пуговица на платье больше, чем автомобильное колесо.
– Дай посмотреть, – выхватила у меня из рук бинокль сестра. Она стала смотреть в разные стороны. – Олежка, впереди станица с множеством озер, – сказала она восторженно. – Давай изменим маршрут и поедем не на свалку, а в станицу.
Я согласился с таким предложением. Немного отдохнув и перекусив, свернули с дороги и по едва приметной тропинке, по обеим сторонам которой было недавно скошенное ячменное поле с брикетами соломы, направились к озерам. Приблизительно через час мы оказались у полуразрушенного коровника. С одной стороны этого строения проходила степная балка, с другой на сотни метров стеной стояло кукурузное поле, которое разделяла проселочная дорога.
– Так мы оказались в этом коровнике, – закончил свой рассказ Олег.
Мы оба долго молчали. Мне с трудом верилось в услышанное. Столько бед и невзгод пришлось испытать этому мальчику.
Вдруг одноглазый Шамиль спрыгнул с лежанки, где до этого грелся под боком у Олега, и, подняв хвост, выскочил на улицу.
– Это Вера пришла, – сказал Олег, поднимаясь вслед за котом. – Шамиль ее очень любит и слышит приближение сестры за сотню метров.
Кот не ошибся. В помещение вошла девушка. В одной руке она держала ведро с водой, в другой пакет с продуктами.
– Соскучились? – ласково проговорила она, опуская ведро на пол. – Проголодались? – продолжала Вера, ставя пакет на деревянный ящик, заменяющий стол. – Бабушка Лиза нам дала целую буханку свежеиспеченного хлеба и бутыль вечернего молока. Я потому и задержалась. Ждала, пока хлеб в печи испечется. – Девушка легко кружила по комнате, что-то убирая, что-то наоборот, ставя на стол, и продолжала рассказывать. – У нее поясницу прихватило, разогнуться не может. Так вот, я хлеб из печи помогла вытащить. Потом еще кое-что помогла сделать по дому. На ночь сделала ей растирание. Может, к утру боль пройдет.
– Крапивой что ли растирала бабку Елизавету? – улыбнулся Олег. – Она здорова, как пень. Видел недавно, как она мешки с просом поднимала. Любому мужику фору даст.
– Почему ты так неуважительно о ней отзываешься, – укоризненно покачала головой Вера. – Она ведь единственный человек в деревне, который нас подкармливает. А то, что она тяжелые мешки таскает, так это не от хорошей жизни. И вовсе не крапивой я ее растирала, а настоем перца и керосина. Это давно проверенное народное средство.
– Какое там средство, – хихикнул Олег. – Зря только фермерский керосин расходуешь. – Он шутливо толкнул локтем Кирилла в бок и ехидно добавил: – У Веры тут ухажер объявился, тракторист – сын местного фермера. Так он ей вместо конфет бутылки с керосином дарит. У нас уже солидный запас горючего. Сестра им и бабку снабжает.
– Какой там ухажер, – засмущалась Вера. – Просто он нас жалеет и… – тут она осеклась на полуслове. – А это кто? – спросила она брата, кивнув в мою сторону.
