– Значит, пить не хотите? – качнул головой Изенбек, – стало быть, пойду сам. А вы пока взгляните вот на это…
Он открыл шкаф и вытащил видавшие виды два морских мешка. Затем повернулся и пошел к выходу. Миролюбов хотел еще что-то спросить, но услышал только поворот ключа и щелчок замка входной двери.
Юрий Петрович нетерпеливо раскрыл мешок, потом второй. В обоих лежали старые деревянные дощечки, почерневшие и так испорченные временем, что стали легкими и полупустыми внутри. На поверхности дощечек просматривались какие-то значки, не очень ровные и аккуратные, к тому же совершенно непонятные. Миролюбов попытался разобрать значки, но не смог. Ерунда какая-то: длинная черта, под ней палочки… Он растерянно перебирал дощечки, и волна разочарования охватывала все больше, гася весь пыл исследователя и нетерпеливую дрожь первооткрывателя. Он так стремился к загадочным «первоисточникам» с того самого момента, как узнал о таинственных древних письменах, якобы вывезенных полковником Изенбеком из России. Нашел-таки возможность познакомиться с этим странным замкнутым человеком, получил доступ к текстам, и что же? Совершенно непонятные письмена, неизвестно чьи и какого времени…
Стукнула дверь, вернулся повеселевший художник.
– Вы уж простите, Юрий Петрович, не сказал вам сразу, что письмена эти не святославовых времен, а, кажется, еще более древние…
– А с чего вы взяли, Али, – подозрительно спросил Миролюбов, – что они вообще имеют отношение к славянству? Тем более, как вы говорите, «досвятославовых времен», да ведь тогда у славян письменности вообще не было!
Изенбек ухмыльнулся, взял одну из дощечек, поводил по ней пальцем.
– Вся суть в том, что здесь отдельные слова надо вычленять из сплошного текста, они написаны подряд, понимаете? Вот, смотрите! – палец художника остановился на одной из строк. – Давайте попробуем прочесть здесь, вот этот кусочек в строке…
– К-ни-го, – запинаясь, прочел Миролюбов, – если этот кружок с «усиками» наверху действительно буква «о».
– А теперь вот здесь, – указал Али.
– Хвлу… слву… – может быть, «хвалу» и «славу»? – догадался Миролюбов. – Похоже на сокращения, которые часто встречаются в старославянских церковных книгах, но там вверху стоят титлы, указывающие на сокращение, а здесь ничего нет…
– Вы ведь, кажется, из семьи православных священников? – уточнил Изенбек.
– Да, отец и дед сан имели, я тоже учился в духовном училище, но потом решил получить светское образование. Так что старославянский язык – моя стихия! – гордо заключил Юрий Петрович.
– Очень хорошо! – обрадовался Али. – Давайте-ка, прочтем здесь…
– Млеко… вода… русе…
– Ну, что теперь скажете? – лукаво прищурился художник.
– Действительно, похоже на славянский, – ошарашено развел руками Миролюбов.
– Мне кое-что удалось разобрать, – продолжал Али, – самую малость. Недостает знаний и времени. Помнится, вы говорили, что работаете в химлаборатории, не посоветуете ли, как можно укрепить дощечки, а то к ним лишний раз притронуться боязно.
– Конечно-конечно, – поспешно заверил Миролюбов. – Я могу не только посоветовать, но и сам это сделать.
– Отлично! – обрадовался Изенбек, – я вам заплачу за работу. К тому же вы литератор, знаток церковнославянского языка, можем попробовать разбирать тексты вместе…
– Древние славянские письмена, может ли это быть? – продолжал изумляться Юрий Петрович, разглядывая дощечки. – Такие странные буквы, и слова не разделены…
