Деррида - страница 19

Преподаватель философии Ян Чарнецкий – прогрессивный протестант, который впоследствии будет одним из отважных подписантов «Манифеста 121». Ученик Ле Сенна и Набера, придерживающийся традиции французского идеализма и спиритуализма, он, однако, интересуется и вопросами эпистемологии, и другими философскими течениями. Его уроки очень рационалистичны, даже суховаты, но он скорее нравится Деррида, интересы которого в науке начинают уточняться. «У меня был замечательный преподаватель на предподготовительных курсах, – скажет он в интервью Доминику Жанико. – Он читал нам курс по истории философии, очень объемный и точный, в котором осветил весь материал – от досократиков до современности». Среди документов, сохранившихся в Специальной коллекции университета Ирвайна, есть многочисленные конспекты и другие записи, связанные с этим курсом.

Именно от Яна Чарнецкого Деррида впервые услышал о Мартине Хайдеггере. Он спешит достать единственное доступное в те времена французское издание Хайдеггера «Что такое метафизика?», представляющее собой подборку текстов, переведенных Анри Корбеном. «Вопрос тревоги, опыта ничто, предшествующего отрицанию, очень подходил моему личному настроению, намного больше холодной гуссерлевской дисциплины, к которой я пришел лишь много позже. Что-то во мне было созвучно этому настроению, которое ощущалось в эту эпоху, сразу после войны»[83]. Благодаря Чарнецкому Деррида начинает также читать Кьеркегора, одного из тех философов, которые будут притягивать его сильнее других и верность которым он сохранит на всю жизнь.

И все же главным автором в этом году является Сартр, находившийся тогда на вершине своей славы. Жаки начал читать его в последнем классе средней школы, но только на предподготовительных курсах он по-настоящему погружается в его работы. Готовя большой доклад на тему «Сартр, психология и феноменология», он прочтет «Бытие и ничто» в библиотеке столицы Алжира, также он интересуется и такими его более ранними работами, как «Воображение», «Воображаемое» и «Очерк теории эмоций». В докладе Деррида подчеркивает влияние Гуссерля на Сартра, хотя пока он еще близко не знаком с работами великого немецкого феноменолога.

Параллельно с «Бытием и ничто» он читает «Тошноту» в состоянии «какого-то экстатического ослепления», «сидя на скамейке в сквере Лаферьер, поднимая порой глаза к корням, цветущим кустам и пышной растительности, словно бы для того, чтобы убедиться в их избыточном существовании, и испытывая при этом сильнейшее чувство „литературного“ отождествления»[84]. Многие годы спустя он будет по-прежнему восхищаться этой «литературой, основанной на философской „эмоции“». Страсть к Сартру распространяется и на работу «За закрытыми дверями», постановку которой он посетит, а также на журнал Les Temps modernes и первые тома «Ситуаций».

Даже если впоследствии Деррида часто называл влияние Сартра пагубным и даже катастрофическим, в то время автор работы «Что такое литература?» для него, как и для многих других, безусловно важен.