Деррида - страница 4

В работе 1987 года «Улисс-Граммофон» он приводит свое тайное имя Эли[17], которое было дано ему на седьмой день; через три года в «Воспоминаниях слепого» он упоминает о своей «уязвленной зависти» к талантам рисовальщика, которые его семья признавала у его брата Рене.

Поворотным становится 1991 год, когда в коллекции «Современники» в издательстве Seuil выходит том «Жак Деррида»: кроме того что полностью автобиографической является вошедшая в него работа Жака Деррида Circonfession, в тексте Curriculum vitae, следующем за анализом Джеффри Беннингтона, философ соглашается подчиниться, как он сам говорит, «закону жанра», даже если делает он это с поспешностью, которую его соавтор деликатно назвал необычной[18]. Но детство и молодость не удостаиваются особого внимания, по крайней мере в личных записях.

С этого момента автобиографических страниц становится все больше. Как признает сам Деррида в 1998 году, «на протяжении последних двух десятилетий… в модусе вымысла и в то же время не вымысла стало больше текстов от первого лица: воспоминаний, исповедей, размышлений над возможностью или невозможностью исповеди»[19]. Как только начинаешь собирать эти фрагменты, они складываются в удивительно точный рассказ, даже если в нем есть повторы и пропуски. Речь идет о бесценном источнике, основном для этого периода, единственном, который позволяет нам изобразить это детство в живых красках, словно бы оно было прожито нами самими. Но нужно помнить, что эти рассказы от первого лица должны читаться в первую очередь как тексты. Связывая их с «Исповедями» святого Августина или Руссо, необходимо быть крайне осторожным. Так или иначе, Деррида признает, что речь идет о последующих реконструкциях, хрупких и неопределенных: «…я пытаюсь вспомнить, не ограничиваясь задокументированными фактами и субъективными ориентирами, то, что я мог думать, ощущать в тот самый момент, но чаще всего эти попытки терпят неудачу»[20].

Документов, которые можно было бы добавить к этому обширному автобиографическому материалу, к сожалению, совсем мало. Похоже, что значительная часть семейных документов исчезла в 1962 году, когда родители Деррида спешно покинули Эль-Биар. Я не нашел ни одного письма алжирского периода. Несмотря на все усилия, мне не удалось прикоснуться ни к одному, пусть самому незначительному, документу в школах, которые он посещал. Но мне посчастливилось получить четыре ценных свидетельства об этих давно минувших годах: от Рене и Жанин Деррида, старшего брата и сестры Жаки, от его двоюродной сестры Мишлин Леви, а также от Фернана Ашарока, одного из самых близких друзей Деррида того времени.

В 1930 году, когда Деррида родился, в Алжире с размахом праздновалось столетие французского завоевания. Во время своего визита президент республики Гастон Думерг счел нужным отметить «замечательный труд по колонизации и окультуриванию», проведенный за эти сто лет. Многие считают этот момент зенитом французского Алжира. В следующем году в Венсенском лесу «Колониальную выставку» посетит 33 миллиона человек, тогда как антиколониалистская выставка, задуманная сюрреалистами, не добилась больших успехов.

Со своими 300 тысячами жителей, храмом, музеем и широкими улицами «Белый Алжир» представляется витриной Франции в Африке. Все здесь напоминает о городах метрополии, начиная с названий улиц: авеню Жоржа Клемансо, бульвар Гальени, улица Мишле, площадь Жан-Мермо и т. д. «Мусульман» или «туземцев» – так обычно называют арабов – чуть меньше «европейцев». Алжир, в котором будет расти Жаки, – это общество с высоким уровнем неравенства, как в политических правах, так и в условиях жизни. Сообщества граничат друг с другом, но почти не смешиваются, особенно в браках.