Деррида - страница 95
Несмотря на страдания, я проникся Школой как соблазнительным, притягательным образцом, так что, когда Ипполит и Альтюссер предложили мне туда вернуться, хотя я мог перейти в другое место… я уволился из CNRS, чтобы возвратиться в Высшую нормальную школу. Какой бы критике я ни подвергал эту школу, в тот момент это был образец и преподавать там было честью, благодарным делом, отказаться от которого у меня не было ни смелости, ни желания[339].
В момент ухода из Сорбонны он пишет длинное письмо Полю Рикеру, чтобы поведать ему о своей «ностальгии», которую он «уже» ощущает, и «огромной признательности». У него останутся самые теплые воспоминания об этих четырех годах в Сорбонне, и он думает, что плоды их оказались решающими «как в плане профессии, так и в плане философии, особенно в том пункте, в котором профессия и философия для нас, которым выпал этот шанс, составляют единое целое». Хотя Деррида все еще чувствует определенную уязвимость, он уверен, что эти годы в Сорбонне дали ему ценнейший толчок:
Все это стало возможным только потому, что я работал под вашим руководством и рядом с вами. Искреннее и как нельзя более дружеское доверие, которое вы мне пожелали оказать, стало для меня глубочайшим источником воодушевления… Прошу вас отныне считать меня не только почетным, но и вечным вашим ассистентом[340].
Со своей стороны Морис де Гандийак рад тому, что назначение Деррида в Высшую нормальную школу быстро утвердили, что освобождает его ставку в CNRS и позволяет отныне оказывать Альтюссеру «ценную поддержку, которая стала еще более необходимой из-за ухода Ипполита»[341]. Но он не медлит с напоминанием о важности диссертаций, которые готовит Деррида, желая ему найти, невзирая на его новые обязанности, достаточно времени, чтобы завершить их «как можно скорее», поскольку «кайманы» часто затягивают с этим и упускают время[342]. Это соображение Гандийака окажется как нельзя более верным. Деррида, занятый своими многочисленными статьями, объясняет Жану Ипполиту, что летом 1964 года он почти не работал над своей главной диссертацией. Однако он сделал «набросок» о Гегеле и Фейербахе или скорее «между Гегелем и Фейербахом», который должен помочь ему определиться с понятиями и проблематикой, нужными для диссертации. Он надеется, что эту работу удастся завершить небольшой книгой, которую он мог бы предложить для серии «Эпиметей»[343].
В 1964–1965 годах Деррида, для которого это первый год в официальной роли «каймана», посвящает «Хайдеггеру и вопросу Бытия и Истории» курс, оказавшийся достаточно новаторским, чтобы задуматься о его публикации в Éditions de Minuit. К его сожалению, студентов будоражат совсем другие вопросы: это год знаменитого семинара «Читать „Капитал“». Примерно за 10 занятий, которые впоследствии поспособствуют созданию книги, Альтюссер и его кружок – Этьен Балибар, Пьер Машере, Жак Рансьер и Роже Эстабле – разрабатывают понятие «симптомного чтения» и развивают идею «эпистемологического разрыва», отделяющего молодого Маркса, еще находящегося под влиянием Гегеля, от зрелого Маркса, по-настоящему марксистского. Деррида присутствует на некоторых семинарах, но чувствует себя там неловко и словно бы в изоляции, о чем он скажет много позже в одном из интервью, посвященном Альтюсссеру и марксизму, которое даст Майклу Спринкеру (по-французски интервью так и не было издано):
Похожие книги
