По рваным лохмотьям Галиного одеяния уже сложно было распознать солдатский мундир, но, все же, несколько человек подошли к ней, заметив жалкие остатки ее красных петлиц на воротнике. Они все жаждали услышать ее советы и инструкции, получить ее указания. Но, что она могла сказать им, сама не зная ничего? Галя чувствовала что устала, она до смерти устала, замученная
пытками, изнемогающая от разлуки со своим любимым мужчиной и сыном. Собрав в кулак остатки своего духа, она старалась приободрить людей, которые так нуждались в ее поддержке.
– Товарищ комиссар. Что будет с нами? Куда они нас ведут? Немцы взяли Сталинград? А, правда, что их армию окружили и вынудили сдаться? А что это за раскаты грома, на востоке?
Галя рассказала им все, что слышала и знала сама.
– Что нам делать?
– Я тоже слышал, ходят слухи, что фашисты потерпели поражения под Сталинградом, – вставил свои несколько слов пожилой мужчина.
– Но у нас нет никакой возможности узнать, правда ли это, – сказал еще кто-то.
– Говорят, что Красная Армия наступает на всех фронтах.
– И, что Америка тоже вступила в войну.
– О, да, – улыбнулась Галя, – а еще говорят, что специально обученные английские десантные подразделения, каждое со своим комиссаром, а также, со своим специально обученным раввином, с минуты на минуту высадятся здесь, что бы остановить наш отъезд из этого лагеря. И забрать нас всех в санаторий на французской Ривьере, который был забронирован нашим чудесным СС, в порыве их мудрости и милосердия, для всех пленных советских граждан, военных и гражданских, евреев и не евреев.
Договорив эти слова, Галя лихо щелкнула каблуками и по-военному, отдав честь рукой.
– Это официальная позиция партии. Сам товарищ Сталин рассказал мне об этом во сне прошлой ночью, поэтому это правда.
Все громко засмеялись.
– Но товарищ комиссар…
Галя скорчила смешную гримасу.
– Я для вас не комиссар. Я просто Галя.
Женщина улыбнулась.
– Но товарищ Галя, что нам делать?
– Жить. Радоваться. Радоваться и жить, это и есть, залог нашей победы.
– Но Галя…
– Оглянитесь вокруг. Природа просыпается от зимней спячки, и это не зависит от воли и желаний этих фашистских ублюдков. Победа и возмездие непременно будут за нами.
Лица небольшой группы людей, которые собралась вокруг Гали, выражали твердую решимость и несгибаемую волю к любым вызовам их туманной судьбы.
– Давайте споем Интернационал, – предложила одна из женщин, на вид, несколько моложе Гали.
– Нет, оставим это на потом, если ситуация ухудшится, – ответила Галя. – Давайте просто будем громко смеяться, чтобы показать им, что мы все еще живы. Она секунду помолчала. – И когда британские десантники прибудут, я настаиваю, на правах вашего комиссара, немедленно доставить ко мне их командира для координации нашей антифашистской операции.
Услышав шутку, все громко рассмеялись, наблюдая, с широкими улыбками на лицах, как Галя комично им козыряет.
– Мои дорогие товарищи, мои любимые сограждане, я бы подмигнула вам но, эсесовцы, наверное, запретили большевикам подмигивать.
Эта шутка еще больше развеселила людей.
Становилось все хуже.
После ночи чуткого, прерывистого сна на поляне, ярко освещенной прожекторами, и патрулируемой охранниками со злыми, сердито рычащими собаками, в восемь утра прибыл поезд.
– Ой, похоже, мы поедем пятым классом, – иронично прокомментировал средних лет мужчина, который стоял возле Гали.
