– Утром в пищеблок положить забыл, – сказал Женька, мельком взглянув на техников Расчетной группы, впихивающих очередной провод в кабель-канал под потолком коридора.
Манеры Землякова командир ОТЭВ знал хорошо, посему кивнул:
– Ну, пойдем, глотнем. Чай не пил – какая сила…
В пищеблоке пришлось переступать через стулья: дежурное отделение предпочитало пить чай здесь, а не в новом расположении. Сюда же по старинке шли расчетчики, оружейники и техники. Набивалось как в кубрик подлодки. Валерий собирался прикрыть посиделки, но счел, что традиции личный состав сплачивают. Придет настоящий начальник Отдела, пусть и пресекает.
Женька сунул вафли в шкафчик, посмотрел на десятки кружек, теснящихся на полке.
– Не томи. Чего стряслось? – тихо спросил Коваленко. – Нащупали что?
– Нет. В смысле, может, и нащупали, но не мы. – Земляков полез в карман и выудил конверт – незапечатанный и порядком смятый. – Вот, почта пришла. Я утром с пробежки возвращался, подошел к палатке за вафлями…
– Стоп! Охренел?! Конверт тебе на улице дали? А инструкция? Черт знает что хватаешь!
– Он, в смысле корреспондент, при мне конверт открывал. Голыми руками. И у него, у корреспондента, рекомендации. Кроме того, он меня и Варшавина знает. И вообще я малость растерялся, – признался Земляков.
– Излагай…
…Фанатизма нам не нужно, главное – поддерживать себя в форме: Женька умерил шаг, запрыгал по ступенькам в подземный переход. Дыхание выравниваем, медитируем, руки дергаться не должны, ноги желательно тоже…
Срочник-спортсмен поднялся на поверхность и свернул к кондитерской палатке – новый личный состав регулярно к чаю закупается, но ведь вообще немосквичи всякую дрянь берут. Понятно, сейчас настоящих «Цитрусовых» фиг найдешь – всякие «Новолимонные», «Лимонный вкус» – подделки и контрафакт. Мир вообще деградирует, Психа еще не пришла, а с конфетами и вафлями совсем уже хреново. Взять те же «Красные-ударные»…
Женька расплачивался, когда его тронули за плечо. Довольно вежливо и легко, но чувство было до того странное, что Земляков отшатнулся от прилавка, резко разворачиваясь и готовясь врезать трогальщику в пах и горло.
– Ох, простите! – незнакомый парень, извиняясь, выставил ладонь, отступил. – Я, видимо, обознался.
– Несомненно, – сухо сказал Женька, нагибаясь за упавшими пачками.
– Простите великодушно. – Незнакомец насмешливо щурился, хотя тон был серьезный и искренний. – Честное слово, удивительное сходство. Вы ведь не Евгений Земляков?
– Я? – Женька подумал, что совершенно напрасно на пробежки пистолет не прихватил. Пусть приказа на постоянное ношение личного оружия рядовым и сержантским составам еще нет, Коваленко бы вполне понял. Сейчас вот чувствуй себя дураком. – Хм, какой еще Земляков? Нету у меня таких знакомых. Валькирьев я по паспорту. А что?
– Нет-нет, никаких претензий. Показалось. Удивительно похожи на одного знакомого моих знакомых. Просто фантастика. – Парень, довольно лощеный и хорошо одетый, при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не парнем, а молодым мужчиной лет этак под тридцать. Улыбался чуть смущенно, вполне приветливо, что странно сочеталось с хитрым прищуром. Собственно, и трость в левой руке – тонкая, но с изящным, похоже, серебряным набалдашником, в таких принято прятать стилеты, что явная глупость и анахронизм в наше время, – выглядела чудновато. Но явно не фрик. Иностранец, что ли? Акцент вроде бы мелькнул, едва уловимый, не расшифруешь с ходу.
