Баню топили лишь раз в неделю, по четвергам, и с октября по март там было холоднее, чем на утренней мессе в церкви.
Даниэла дождалась, пока Грация, уловив аппетитные запахи с кухни, отправится туда отчитывать Марину и помогавшую ей Пию за слишком сдобный обед, нырнула к запертой двери и подставила ухо к замочной скважине.
Услышала знакомые слова из любимой маминой песни, которой научила подругу. Принялась подпевать ей:
– Когда ты просыпаешься и чувствуешь себя разбитым… будь сильным встретить этот день… – Остановилась на мгновение, спросила: – Наоми! Как ты?
– Неплохо. Совсем неплохо. А ты как провела свой день? – Голос Наоми ей показался на редкость тихим и отстраненным.
– Сегодня выходной, ты же знаешь, когда нет Франчески, все меняется. Зубрили латынь, потом Несчастье читала стихи какого-то Умберто Пьерсанти. А еще за Эммой приходили родственники погибшей матери, хотели забрать ее к себе. Всего на несколько дней. Знаешь, что ответила Несчастье?
– Могу себе представить!
– Отныне дом девочки здесь, в объятиях Святой Катерины.
– А Эмма?
– Она приклеила хлопушки к колоннам алтаря жвачкой, которую выменяла у Диего. Только он, разумеется, сказал, что все это враки. Ну, что было дальше, уже можешь себе представить.
– Розги прошлись по ее худой заднице. Веселенький денек! – озадаченно заметила Наоми.
И в воздухе повисло молчание.
– Эй, Даниэла! – Голос Наоми зазвучал веселым колокольчиком. – Я столько всего видела на рынке! Красивые синьоры в дорогих одеждах под ручку с мужьями. Они расплачивались за свой товар большими пачками денег. Симпатичные парни на виду у всех бесстыдно обнимали и целовали девчонок. А еще витрины с яркими, красочными пирожными и тортами. Там столько всего вкусного, Даниэла, у меня слюнки текли! Знаешь, я хочу открыть свою кондитерскую, когда вырасту.
– Я бы тоже хотела работать в такой кондитерской.
– Мне даже предложили кое-что попробовать. Я так увлеклась, что не заметила двух полицейских. Хочешь, в следующий раз сбежим вместе?
– Но мы еще так малы.
– Перестань! Жизнь может закончиться в любой момент, а ты так ничего не увидишь.
Из спального крыла прибежала Моника и позвала Даниэлу:
– Пошли! Грация велит всем собраться на урок истории.
– Опять?!
– Чему ты удивляешься?
– И правда. – Пока не вернулась сестра Франческа, Грация могла делать здесь все, что ей вздумается. Даниэла попрощалась с Наоми. – Не скучай. Я вернусь к тебе позже.
– Не беспокойся, найду чем заняться.
Грация, как обычно, шагала по рядам класса с указкой наготове и рассказывала про водопроводы в античном Риме. В классе стояла такая тишина, что Даниэла слышала, как урчит в животе Моники.
Рик! Рви-ик! Дверь протяжно скрипнула. На пороге появился каноник. Подергиваясь, он зашаркал к сестре. Грация наклонилась, подставляя ухо. Ее лицо сначала побледнело, потом расцвело красными пятнами. Они торопливо вышли из класса.
Дети устремились за ними в сторону бани. Даниэла поняла, что там что-то стряслось: «Наоми? Что с ней?» Она протискивалась между любопытных детей, высматривая подружку, но Марина преградила путь.
– Наоми потеряла сознание. Грация приказала отнести девочку в келью Франчески. Пия уже ей позвонила. Скоро будет. Да не переживай ты так, ничего особенного. Наоми просто испугалась.
«Просто испугалась? Наоми?» – изумилась Даниэла, направляясь по коридору в сторону кельи монахини. Немного подумала. Страшно ведь! Но, вспомнив, что Франческа уже в пути, спряталась под кроватью в ожидании, пока Марина принесет Наоми.
