Но мое внимание привлекает белый рояль возле панорамного окна. Я отдала семь лет своего детства музыкальной школе и игре на фортепиано. Гениальной пианистки с меня не вышло, это были больше мамины амбиции, но играю я сносно.
Усмехаюсь, закатывая глаза.
У него в квартире рояль!
Навеивает сюжет бульварного романа.
— И что же тебя веселит? Поделишься мыслями? — неожиданно произносит Юсупов позади меня. Мужчина обходит меня и идет в сторону небольшого встроенного в стену бара.
— Меня веселит рояль, — отвечаю я.
— И что же в нем смешного?
— Вы прям мистер Грей. Будете играть по ночам, смотря в панорамное окно? — язвительно улыбаюсь.
— Кто? — сводит брови, не понимая.
— Да не обращайте внимания, это так… — отмахиваюсь, недоговариваю.
— Я вообще не играю. Не склонен к творческой деятельности. Дизайнер решил, что рояль вписывается в интерьер.
— Ммм, понятно, — киваю.
— Что предпочитаешь? — интересуется Юсупов, указывая на бутылки в баре.
Он вообще, как никогда, расслаблен и вальяжен. Словно это наша сотая встреча и ничего особенного не происходит. А у меня ноги подкашиваются от паники. Рояль, приятные беседы, алкоголь – это все прелюдия, а дальше придется… Втягиваю воздух. По мне, так пусть это произойдет быстро, вот на этом диване. И я смогу уйти. Но нет, хищник предпочитает оттягивать момент.
— Вино, мартини, шампанское, ликер?
Похоже, я сопьюсь с этим деспотом. Но по-другому никак, иначе можно свихнуться.
— Мартини с тоником и побольше льда, — отвечаю я.
Юсупов кивает и наполняет большой бокал льдом, тоником, мартини и даже свежей мятой. В свой бокал он плескает белого вина и идёт ко мне.
Принимаю от него напиток, тут же делая пару глотков, сбивая жажду.
— Расслабься, Диана. Это будет приятный вечер. Не нужно воспринимать его словно казнь. Я не зверь.
— А кто вы? — кидаю ему вызов, заглядывая в черные глаза.
— Я… — задумывается, отпивая вина. — Я, скорее, вуайерист.
— Оу, такое, значит, отклонение? Любите подглядывать, — на автомате выходит иронично. Я уже даже не специально. Истерить нет смысла, не хочется больше злить этого мужчину, но и что-то там мямлить, как мышка, тоже не могу.
— Ну зачем же подглядывать? Смотрю открыто. И картины, на которые смотрю, я создаю сам. Можешь называть это как угодно, только язвить не нужно. А то закрою твой красивый ротик и лишу права говорить, — снова изящная угроза. Молча отпиваю еще мартини. — Что ты любишь, Диана? Что заказать на ужин?
Ужин… Да мне кусок в горло не полезет в присутствии этого мужчины. И не хочу я затягивать время никому не нужным ужином.
Сделай уже, наконец, своё дело и отпусти меня!
— Я не голодна.
— Я не спрашивал, голодна ты или нет, девочка моя. Я спрашивал, что ты любишь. Хочется угодить тебе.
Как красиво у него получается ставить меня на место. А Юсупов-то у нас мастер слова. Такие обычно читают лирические стихи на могиле своих врагов.
— Хорошо. Я люблю креветки в соусе чили-манго и салат из хрустящих баклажанов. А на десерт – «Анну Павлову» с ягодами.
Это чистая правда. Все я люблю. Пусть хоть еда в этот вечер принесет мне удовольствие.
— Прекрасно, — кивает Юсупов, вынимает из кармана телефон и делает заказ – все, что я просила, плюс стейк из тунца в остром соусе для себя. Да, вечер затягивается… «По-быстрому» не получится.
Вздыхаю, прикрывая глаза и переводя взгляд на панорамное окно.
— Привыкай, Диана, наши встречи всегда будут долгими. Я наслаждаюсь женщиной сполна. Не люблю полумеры, — сообщает он мне, словно считывая мои мысли.
