— Не хотелось бы мне ни к чему привыкать. Но вы не оставляете выбора, — все-таки произношу я, и выходит агрессивно.
— Кошка с острыми зубками, — усмехается мужчина. — Рад, что не ошибся с выбором. А тебе, да, выбора я не оставил. Женщины импульсивны, поэтому решения за них принимают мужчины. Таков закон природы. Сдайся красиво.
Я бы сейчас красиво залепила несколько пощёчин этому деспоту. Но, боюсь, он не оценит.
— Поскольку ты решила не радовать меня своими нарядами, — окидывает взглядом мой теплый костюм, — раздевайся.
Распахиваю глаза.
Как странно устроена женская психология. Я хотела «по-быстрому». Но напрягаюсь, когда он приступает к делу.
— Тебе помочь раздеться? — понижая голос, интересуется Юсупов и делает шаг ко мне, а я – шаг назад. Отрицательно кручу головой и вручаю ему свой бокал.
Подхватываю края толстовки, решительно снимая ее через голову и обнажая черный прозрачный бюстгальтер, в который красиво легла моя грудь, немного приподнятая. Он смотрит. Тяну завязки штанов и стягиваю их. Выходит неуклюже, но мне все равно. Нет задачи соблазнять. Знала бы заранее – растолстела бы, чтобы не привлекать внимание этого человека. Остаюсь в стрингах и чулках, как и хотел Юсупов.
— Спасибо, что исполнила мою просьбу, — благодарит, скользя взглядом по моему телу. — Очень красиво, — обходит меня, рассматривая и лапая своим черным взглядом. Это ненормально, но я чувствую его взгляд физически, кожа начинает гореть. — Ты прекрасна. Очень манящая родинка на плече, — вздрагиваю, когда он неожиданно прикасается кончиками пальцев к моей родинке. Сжимаюсь, сглатывая и борясь с желанием прикрыться. Нет, мне не противны его касания. Даже не мерзко. Мне просто страшно и не по себе. Это все равно что добровольное изощрённое насилие.
Юсупов вручает мне мой бокал.
— Пойдём, я не закончил дела. Поработаю, пока ждем ужин.
Я вообще не понимаю смысл его слов. Какая, на фиг, работа? При чём здесь я и зачем мне нужно было раздеться?
— Тогда я подожду здесь, — оглядываюсь на диван.
— Забыл уточнить небольшое правило. Когда ты переступаешь порог этой квартиры, то беспрекословно подчиняешься и делаешь все, что я говорю. Без вопросов и анализов.
А вне стен этой квартиры он позволял мне творить, что хочу?
Ладно. Иду за мужчиной в коридор, а потом в небольшой кабинет. Здесь все минималистично. Тяжёлые задёрнутые шторы, встроенные шкафы из темного дерева, рабочий стол, большое кожаное кресло на колёсиках. Горит только гибкая настольная лампа. Юсупов усаживается в кресло за стол, отодвигает бумаги, расчищая стол, немного отъезжает назад и хлопает по столу.
— Иди сюда, садись на стол, — указывает мне глазами.
— Зачем? — голос хрипнет. Какая долгая и мучительная прелюдия.
— Я сказал, без анализа и вопросов. Не заставляй меня повторять правила.
«Да пошёл ты к черту со своими правилами», — проговариваю я про себя, но послушно иду и забираюсь на стол. Юсупов помогает мне, придерживая за руку.
— Умница.
Двигается ко мне. Сжимаю ноги, стараясь прикрыться, насколько это позволяет мое полуобнаженное тело. А Юсупов снова смотрит, скользя по мне глазами. Он закатывает рукава джемпера, обнажая сильные руки, обхватывает мои щиколотки и расставляет свои ноги. Ставит мои ступни на кресло между своих бёдер.
— Вот так. Распусти волосы.
Срываю резинку.
— Откинься немного назад.
Сажает меня в позу. Ах вот как он рисует свои картины, на которые смотрит. Какое красивое извращение.
