Десять лет походов спустя. Размышления над походным фотоальбомом - страница 20

Почти до неё мы и дошли. Внизу обнаружилось нечто вроде слабенькой тропки, удачно огибающей заросли и россыпи. Ею мы и воспользовались. А минут через пятнадцать в верхушках деревьев ощутимо запел ветер, и впереди посветлело. Верный признак: ещё пять минут, и жечь придется карликовую березку. Нет. Не улыбается. Стоп!

Сколько у нас всегда отыскивалось желающих пошукать место под бивак! Ведь неблагодарнейшее же занятие. Ползаешь, как ежик, по всяким заколдобинам и перебуеракам, еле-еле отыскиваешь пятачок два на два с половиной, с гордо надутой мордой ведешь туда ближних своих… Приходит завхоз и начинает кривиться: мокро, неровно, наклон большой, к костру не подойти… И вот уже остальные, довольные было безо всякой меры хоть каким-то пристанищем, начинают поглядывать с неодобрением: эх ты, валенок, что, получше сыскать не сумел?

Так и хочется протявкать в ответ: «Чё неспокойные такие? Спокойно-то переночевать не можете?»

На этот раз вверх по течению направились два Андрея, вниз – один Алексей. Второй по причинам, указанным ниже, лежал на рюкзаке и тихо тащился от ощущений в правой ноге. Мы поколесили изрядно, минут пятнадцать, и неожиданно встретились на уютном закутке у самой воды, где нам всё понравилось. И вид, и площадка, и костровое место, и обильные дрова. Кроме того, раз уж трое не сговариваясь выбрали одно место и так настырно пёрлись к нему издалека – это что-нибудь да значит!

В довершение ко всем прелестям дня я ухитрился заблудиться на тех трехстах метрах, что отделяли павшую смертью храбрых группу от земли обетованной, и проволок всех через такие тальники… Вволю поматерились.

И вот вам результат: пятеро участников у финальной лиственницы. На Светах ещё написаны переживания по поводу тальников и Сусанина-руковода. Большой – он и в Африке Большой: стоит себе, руки в брюки, как ни в чем не бывало. А два искателя стоянок веселятся себе: ура, приехали! Дождя нет. Облачность вдруг начала подниматься, верхний обрез хребта четко виден на заднем плане. Скоро потеплеет, но пока все, кто могут, в перчатках, даже Большая, хоть она их и терпеть не может.

Трудно описывать приятные походные события. Ещё труднее, правда, отсидки: там вообще не удается вспомнить ничего путного, что могло бы хоть как-то оживить повествование. Легко даются всякие неприятности и беды: стремительный водоворот событий накрепко приковывает внимание и не дает расслабиться вплоть до счастливого разрешения ситуации. Или до несчастного.

Но здесь не тот случай. Всего по две фотографии сделали мы с Маленьким на этом замечательном биваке, а сколько приятного осталось в душе и в памяти!

Костровой тросик плотно увешан всем, что только поддается сушке. Над самыми котлами – разнокалиберные носки, на флангах – х/б22Алексея Владимировича и вечно мокрые джинсы Белобрысого Кошмара.

Большие и Марабу старательно тянут к огню руки с надетыми на кисти носками. Взгляд Лёши на его беленький носочек вполне философский. Карта не лошадь, к утру повезет. Носок не море, глядишь, и высохнет. Сидит Алексей по-турецки, из-под коленки выглядывает подошва резинового сапога. Большой – стоик. Я бы не вынес топать весь день в испанском ботинке. Это ж надо было видеть его большой палец на ноге, синий, размятый в мотлах, изуродованный. А ведь шел. Ботинки, виновники травмы, валяются поодаль с вколоченными внутрь деревянными клиньями. Чтоб хоть немного раздать их.