Я сидел, пытаясь отдышаться. Слезы градом катились из глаз, хрип, свист и кашель рвали горло. Любопытная четверка чаевничала на кухне.
– Эй, ты, окунь, чего-нибудь узнал? – крикнул Сом.
Сравнение меня развеселило, и я дважды гавкнул хриплым кашлем.
– Смотри-ка, вспомнил что-то смешное. Пойду, спрошу.
Это – непоседливый Пояс.
– Хватит, Пояс. Толич же сказал: его подождать. Он и так сейчас нервный.
А вот это уже Чарик. Славный парень.
– Кстати, Стас, давай, собирайся. Пора ехать за шефом.
– Я тогда пойду пока, рухну. – Пояс прошел мимо меня, открыл дверь смежной комнаты. – Чарик, шеф приедет – пнешь?
– Я пну, – прошелестел я.
Пояс подошел.
– Ты не подслушивай. Ты доживи, пинатель.
И шарахнул мне по обоим ушам сразу. Потом прошел в комнату и рухнул.
Стас с Сомом ушли. На улице завелась и отъехала машина. Чарик курил на кухне.
Мне, вроде бы, надо было что-то обдумать, но мешал звон в ушах, да и вся эта чушь, которая происходила, все равно не поддавалась логическому разрешению. Одно я знал точно: ягодки еще впереди.
Вошел Сом. Он запер входную дверь, появился в комнате и рассеяно оглядел меня, скорчившегося на стуле, что-то вспоминая. Вспомнил.
– Ты кого назвал террористом, гаденыш?
Сом сгреб меня за шиворот. Я напрягся и почувствовал какую-то новую степень свободы в руках. Сом душить меня не стал, а просто двинул локтем по челюсти. Не сильно. Но средне.
Я елозил руками за спиной. Кажется, планки внизу отошли от спинки стула вместе с гвоздями, когда я страдал от удушения Поясом.
Сом, удовлетворенный, отошел. Ему не спалось, не курилось – он маялся.
Я осторожно манипулировал непослушными пальцами, освобождая цепочку наручников. Надо только дождаться удобного момента.
Сом заглянул в спальню, задумчиво посмотрел на спящего Пояса.
– Иди, сделай это, – не удержался я. – Я никому не скажу, не бойся.
Пока Сом обдумывал мое предложение, я успел проклясть свой язык, своего сверчка, всего себя и, конечно же, Алекса.
Наконец, Сом понял, исказился яростью и двинулся ко мне, отводя руку.
– Ну, все, тебе быстрец, ублюдок!
Конечно, он не ожидал, что я, вообще, встану со стула, тем более, раньше, чем его кулак завершит траекторию, поэтому успел дважды удариться очень уязвимым местом о мое затекшее, но быстрое колено. Я завершил серию ударом головой в его сминающееся губкой лицо, и Сом шумно завалился на пол.
В спальне громыхнул Пояс, выскочил из кухни Чарик. Я зацепил стул ногой и с усилием швырнул его к кухонной двери. Чарик подпрыгнул, почти успешно, но стул, кувыркаясь, ударил его ножкой по колену, и Чарик растянулся в коридоре, саданув лбом в дверь туалета.
За моей спиной находилось окно, за ним – темный двор, ночная Одесса – все благоприятствовало бегству. Оставался лишь неповоротливый Пояс.
Я развернулся.
Он уже стоял в дверях смежной комнаты на одной ноге. Его живот метнулся влево, а справа мне в голову летел упакованный в тяжелый расшнурованный ботинок великолепный маваши-гэри, лучший из всех, виденных мной когда-либо не в кино. Еще я успел с сожалением и досадой отметить, что поспешно и превратно истолковал кличку, что эти придурки лучше бы звали его не только по отчеству, а полностью: Черный Пояс, чтобы не было никаких разнотолков.
Больше подумать я ни о чем не успел, только дернул руками за спиной, мысленно ставя блок. Свет вспыхнул и погас, и я довольно благополучно и почти безболезненно отбыл в чудесную страну, где нет ни Поясов, ни Мойдодыров, а целомудренные Натальи Васильевны растут прямо на деревьях.
