– Понимаете, Михаил, это законченные алкоголики, им постоянно нечего есть, чего не скажешь о спиртном. Моя собака не первое животное, которое пропало именно с нашего двора, а я слышала от соседей, что эти отбросы общества не брезгуют собачатиной.
– Незаметно схватить животное не так просто, как Вы думаете, все это сопровождается лаем, шумом, могут быть свидетели. Какой она породы?
– Болонка. Беленькая, ухоженная, но она очень доверчивая и запросто могла сама пойти в руки.
– Сколько времени заняла дорога до угла дома?
– Не больше 40 секунд. Я хоть и старая, но не хромая.
Прекрасно сознавая, что мои вопросы носят лишь формальный характер, я хотел быстрее покончить с этим. Разумеется, я вовсе не собирался носиться по помойкам или заглядывать в кастрюли соседей в поисках пропавшей болонки, мой план был куда более прост. А потому, поднявшись, я поблагодарил за угощение и направился к двери.
– В книге моего отца есть фраза: «Надежда хороша лишь тогда, когда она не безумна».
– В книге Вашего отца?
– Да. Мой отец был писателем, честным писателем, за что и поплатился двадцатью годами сталинских лагерей.
Меня начали одолевать дурные предчувствия.
– Каролина Исааковна, простите на неуместный вопрос: Ваш отец сидел когда-нибудь на том диване в гостиной?
– Сидел ли он когда-нибудь на том диване? – Она вдруг засмеялась. – Да он написал, наверное, книг десять, сидя именно на том диване! Это было любимое его место. А почему Вы спрашиваете?
– Просто так. Мне показалось… – если я продолжу, она посчитает, что связалась с умалишенным.
Голова шла кругом. Никогда, никогда еще мне не приходило на ум взяться за ручку и попробовать себя на писательском поприще. Так что же это было? Во дворе я заметил стайку пацанов о чем-то оживленно спорящих.
– Привет. Кто хочет заработать двадцать баксов?
Дети в миг смолкли и стали с интересом меня рассматривать. Двадцать долларов – это даже для столичных подростков неплохие деньги, но их же надо заработать. А это как раз то слово, которое боятся все, от мала до велика.
– А что надо? – парнишка лет двенадцати, пряча искорки в глазах, подбоченился.
– Бабушку Каролину знаете?
– Конечно! Она живет на седьмом этаже в том подъезде.
– Как она вам? Вредная бабка?
– Да нет, нормальная. Моя бабушка с ней дружит. А зачем Вам это?
– У нее вчера пропала собака.
– Кнопка?!!
– Что-то вроде того. Может, кто-нибудь из вас видел…
Я осекся, заметив, что дети смотрят как бы сквозь меня, а, обернувшись, уткнулся лицом в волосатую грудь здоровенного дядьки! Кроме спортивных трико советского образца и домашних тапочек на нем ничего не было, а его кулачищи могли сломать мне челюсть в двадцати местах. Я понял, что только две секунды отделяют меня от увечий, но лишь вдохнул воздух, тот же пацан пришел мне на выручку.
– Пап, у бабы Кары пропала Кнопка.
– Ну и?!! – он рявкнул так, что у меня заложило в ухе.
– Я спрашивал у детей, видели ли они что-нибудь.
Он ровным счетом ничего не понял, но его агрессия пошла на убыль – перед ним не маньяк и это меняет дело.
– Детектив Михаил Ларионов. – Я протянул ему визитку. – Меня наняли…
– Долбаная страна!!! Дожились!!! Уже детективы сидят без работы! Чертово правительство!
Я счел за благо ретироваться. По дороге домой зашел в редакцию бесплатной газеты «Наши будни» и дал слезный призыв о помощи. «Помогите», «верните друга», «вознаграждение 100 долларов» должны были пробить самых отъявленных циников, и если Кнопку не успели использовать в кулинарии, был шанс, что ее вернут. Видит бог, больше я ничем помочь не мог.
