Удручённые детективы шли по тропинке, и только Гриша по-прежнему был бодр – новость о лакомствах Тириона его подбодрила.
Но, как говорится, чем длиннее тени, тем ярче звёзды. Их звезда вышла им навстречу возле большой сосны. Опираясь на трекинговые палки, сдвинув набок шапку-петушок, с белым голубем на плече их встретил Борис Николаевич.
– О, привет, охотники на попугаев! – обрадовался он. – Поймали?
– Поймали бы, но свинья помешала, – сказал Григорий.
– Какая свинья?
– Карликовая, – мрачно пояснил Гриша. – Дороти зовут.
Он изложил историю неудачной охоты, Борис Николаевич посмеялся, растирая старческие щёки с пигментными пятнами.
– Это кто? – шепнул Клим на ухо Ане. Как-то само собой вышло, что Григорий выдвинулся вперёд, а остальные сгруппировались за ним.
– Дед-голубевод, виделись вчера с ним, – пояснила Аня.
– Да не, я про птицу на его плече.
Аня посмотрела на огромного белого голубя с очень мохнатыми ногами, который сидел на плече Бориса Николаевича и довольно ворковал, когда тот чесал ему шею.
– Это голубь.
Клим уважительно покосился на неё.
– Я гляжу, у вас это семейное, все в зверях разбираетесь.
Аня иронически на него посмотрела, но поскольку Клим был выше на полторы головы, то ирония её взгляда иссякла где-то в области его подбородка.
– Вы так его не поймаете, – сказал Борис Николаевич. – Не полетит он в ловушку, если там птиц много, он боится. Верно, Опал?
Он потрепал по шее голубя, тот изогнул шею и в экстазе прикрыл глаза.
Клим склонился над Аней и Евой и прошептал:
– Он Опала почесал.
Ева почувствовала, как в носу у неё защипало, она отвернулась и оглушительно чихнула, чтобы скрыть хохот.
– Извините, у меня на пух аллергия, – сказала Ева. – Это не вирус.
– Клим, ты идиот! – не шевеля губами, прошептала Аня.
– А что, разве не чесал?
– Замолчи…
– Да я не верю в вирус, – отмахнулся Борис Николаевич. – Я вот что думаю. Птица довольно большая, размером с голубя. А где обычно у нас дикие голуби прячутся в городе?
– Где? – Григорий подобрался, как спаниель, заметивший утку. До этого момента он размышлял, как использовать любовь попугая к комбуче, но внезапно заинтересовался разговором.
– На чердаках. – Борис Николаевич уверенно ткнул в сторону дома-утюга. – Там точно на чердаке жили, и там, и там, да во всём квартале. Конечно, кое-где слуховые окна заколотили, но чем чёрт не шутит? Вдруг пробрался?
– Верно, – воодушевился Гриша. – Там же тепло.
– И врагов нет, – поддержал голубиный дед. – Так что я бы искал его на чердаках.
– Так, и как нам попасть на чердак? – вступила Ева. Она отодвинулась подальше от Опала и нацепила маску. – Они открыты?
– Давно уж закрыты, милая, – махнул сморщенной ладонью Борис Николаевич. – Вам в ЖЭК надо.
– В ЖЭК?
– В управляющую компанию. Кажется, в четвёртом доме у них контора. У дворника спросите, он знает.
– Дворник, ЖЭК, чердак, – пробормотал Клим. – Спасибо, всё понятно.
– Удачи вам, деточки. – Борис Николаевич потрепал голубя и двинулся дальше.
Гриша посмотрел ему вслед, прищурился.
– Агаран туркменский, порода отличается красивым воздушным боем.
– Чего? – обалдел Клим.
– Ты спрашивал, что за голубь. Голубь называется агаран.
– У тебя в голове симка с интернетом?
– Я просто про голубей почитал… – Гриша шмыгнул носом. – Я это… Я на чердак не полезу. У меня другой план.
– Вот этого я и боюсь, – сказала Аня. – Твоих, Григорий, планов.
Григорий оскорбился, замахал руками и объяснил, что всё давно продумал. Что на чердаке ловить нечего, что там пыль, и грязь, и заперто, а у него орешки остались с прошлого раза. Душераздирующую песню Булановой Аня нашла в сети. Оставалась комбуча.
