Дети Аллурии. Штурм - страница 11

Ворон с фонарного столба выкрикнул свое хриплое «карр» с отчетливо одобрительной интонацией.

«Гриф! Гриф! Он Гриф!» – перешептывались в толпе, прикрывая рты ладонями и веерами. Гриф смотрел на всех сразу и ни на кого одновременно. Поймать его взгляд было невозможно.

– Я мало что умею, – продолжал Гриф. – Почти вся моя жизнь прошла в книгах, манускриптах и путешествиях. Но я могу учить ваших детей языкам, письму, красноречию и… вере в чудеса. Я могу рассказывать сказки и потешать вас историями о дальних землях – поверьте, несмотря на то, что я молод, я многое повидал. Работы руками я тоже не боюсь, не беспокойтесь, но все же сказки и истории – это то, для чего я был рожден на белый свет.

Тавни оторвала взгляд от Грифа и собиралась было обратиться к Стормаре, но того и след простыл.

– А кроме того, – совсем скромно и почти смущаясь говорил тем временем молодой Отщепенец, – я все же привез кое-что из прошлого. Я слышал, что остров, при всех великих его достоинствах, не может похвалиться обильными урожаями. Поэтому почти все свои личные вещи я продал, прежде чем явиться сюда, и все мое золото отныне – ваше.

– Наше общее, друг мой Гриф, – млея от удовольствия поправил его Кеслан Дуор.

– Пусть так, – улыбнулся тот. – Но это еще не все…

Пока он говорил, смуглые матросы с Серой Посудины тащили к площади несколько плотно набитых мешочков и какие-то саженцы с корнями с закутанными в тряпки корнями. Когда их поднесли к самым ногам Кеслана Дуора, Гриф развязал один и продемонстрировал всем собравшимся горсть прекрасных золотистых зерен на своей ладони.

– Горная пшеница, ячмень, лен, самые редкие сорта. Растения, дающие съедобные, вкусные корни. Табак – редкая штука, но, думаю, знакомая вам. Галласские тыквы, корбенская фасоль, какие-то цветы – я не очень силен в ботанике, но, думаю, среди вас есть садовники?..

Тут публика уже не могла сдерживать себя – присутствующие разразились похвалами, благодарностями, восторгами, охами, ахами и восхищенными переговорами между собой. Гриф, скромно потупившись, краснел и несмело улыбался произведенному им фурору.

– Право же, друзья, – наконец, сказал он, – я не стою ваших похвал. Я теперь один из вас, ничем не лучше, и очень скоро вы ко мне привыкнете, а иные из вас и вовсе утомятся моей болтовней…

– Гриф, вы слишком к себе строги, – засмеялся Кеслан Дуор, жестом попросил всех умолкнуть и обернулся к Отщепенцам. – Что ж! Я думаю, пришло время принять решение – все ли согласны принять Грифа на нашем Острове? Все ли готовы помочь ему отпустить прошлое? Все ли из вас обещают ни единого вопроса задать ему о прошлом?

Толпа взорвалась смехом и всеобщим одобрением. Вопрос был глупый, ритуальный, тем более в отношении Грифа, его даров и обаяния. Ему уже наперебой предлагали жилье, одежду и всевозможные дары, дамы ссорились за право водить к нему на уроки детей, мужчины лезли с вопросами о новостях с Большой Земли. И когда молодой человек уже почти охрип, перекрикивая всех, чтобы ответить на очередной вопрос, громоподобный голос перекрыл шум:

– Пошел прочь с моего Острова!

Голоса вмиг смолкли, и даже вороны, рассевшиеся по крышам в тесном соседстве с мальчишками, закрыли свои шумные клювы. Собравшиеся с непониманием расступились перед Стормарой, как перед страшным незнакомцем, – а тот с вызовом и ненавистью смотрел на Грифа своими льдистыми глазами.