Дети Аллурии. Штурм - страница 22

Все, что она могла разглядеть – очертания светящегося белого шара, от которого мало-помалу начали отделяться несколько лучей. С тем, как эти странные отростки приобретали очертания, свечение тускнело, хотя все же продолжало нещадно бить по глазам. Светлое облако вытянуло шею, пару ног, длинный светящийся хвост, похожий на павлиний, и, наконец, четыре остроконечных, нежно подрагивающих крыла. Свет, или Дух, или Нечто – двигалось к старому пирату, для виду поводя иногда крыльями по воздуху, звенящему от тишины и изумления присутствующих. И лишь Стормара, единственный, чьи глаза безболезненно могли любоваться тем, кого он пожалел и освободил, не отпрянул и не выглядел испуганным. С самой спокойной улыбкой на разглаженном, красивом лице он вытянул руку к Духу, а тот медленно тянулся вытянутой головой к его руке в безмолвном приветствии.

Рука коснулась света, и Дух запрокинул голову и издал не крик и не вой, а чистейшую ноту, а после, не переставая петь, взмахнул всеми четырьмя своими крылами и хвостом и взвился в воздух, как одинокая восьмиконечная звезда. Его свет еще долго покрывал площадь, перебивая тусклое свечение фонарей города, пока Дух не растворился в ночной темноте, унося за собой трепет той высокой сильной ноты.

И когда последний дрожащий отголосок его песни отзвучал в заряженном воздухе, повисло молчание. Тавни собственное дыхание казалось невыносимо, неприлично громким. Постепенно оцепенение спадало с Отщепенцев; самые храбрые и любопытные стали тихо подбираться к тому, что осталось от Нечто. Кеслан взмахивал руками и открывал рот, как рыба, словно не мог подобрать слов.

И Стормара вдруг засмеялся. Это был не тихий сдержанный смех, которым иногда вежливо хихикал Сказочник, и не хриплый лай, которым в былые времена заходился Соленый Пес, – а смех настоящего Стормары, молодого, голубоглазого и казавшегося выше, чем он на самом деле был, Стормары, которого Тавни и Гроулис видели очень редко, пару раз в своей жизни, Стормары до безумств, падений и вины.

Гриф фыркнул, резко развернулся на каблуках и понесся к своему дому, расталкивая толпу.

Кеслан Дуор, с головой, обвязанной вымоченным в травяном настое полотенцем, сидел в Зале Совещаний со своими приближенными: Мастером Торговли, Мастером Знаний, Начальником Стражи, Начальником Порта и некоторыми другими уважаемыми горожанами. Среди них была и Ива, молчаливая и настороженная в это ослепительное солнечное утро. Отсутствовал только Сказочник – на сегодняшний совет его не позвали. Плавучая Скала по-прежнему дрейфовала в Болтливом море в сторону перешейка между Аллурией и Галласом, северными странами-близнецами, повинуясь мощному течению.

– Мы приютили этого головореза, рискуя всем, господин Градоправитель, – вещал Мастер Торговли. – Когда он притащился сюда впервые, за ним охотилась Ареата. Затем он ее одурачил, и мы согласились его защитить с его щенками. Дали ему землю и дом, даже ввели в Совет…

– Без его помощи мы бы ни за что не отстроили Город, – возразил Мастер Знаний. – У нас тогда не было ни средств, ни людей.

– Ну, надо ж чем-то заглаживать вину за все содеянное. И он давно бы ее загладил, и мы забыли бы обо всем, как забывали в случае каждого из нас, если бы он не продолжил делать глупости… Он посеял хаос среди нас, нарушив закон, и мы ему это простили. В очередной раз! А теперь, когда Остров еще и порвал цепи и отправился в плаванье, к чему он снова приложил свои грязные лапы, я вообще не представляю, как нас будут находить торговцы и прочие! Я боюсь сесть и примерно подсчитать наши грядущие убытки, потому что у меня разорвется сердце!