Она упёрла руки в бёдра и задрала подбородок, словно ожидая объяснений.
– Ну же, Сонь, ты не такая злопамятная…
– Я-то? Напомнить тебе, кто я по гороскопу? Скорпион! А мы ох какие злопамятные.
Юдичев поджал верхнюю губу, почесал в затылке.
– Да уж…
– Кто это с тобой? – Она приблизилась к остальным на шаг, заметила Йована и просияла. – Боже ж ты мой, это у вас ребёночек?
Надя застенчиво кивнула.
– Могу я посмотреть? Нет, вы только гляньте на эту милаху! И как его или её зовут?
– Йован. Это мальчик.
– Йован! Чу́дное имя для чу́дного малыша. – Соня покосилась на Макса, затем с многозначительным взглядом обратилась к Наде полушёпотом. – Надеюсь, этот карапуз не…
У Нади глаза на лоб полезли.
– От него-то? Боже упаси! – выдохнула она.
Матвей не смог сдержать улыбки от недовольной физиономии Макса.
– Так, ну может хватит уже? – вмешался Макс. – Мы к тебе, вообще-то, по важному делу пришли.
– Важному, говоришь? – Соня села на краешек стола, остальная часть которого была завалена разным хламом, вынула из кармана тряпку, протёрла руки. – Эх Юдичев, когда ты уже перестанешь быть такой невоспитанной обезьяной?
Даже на хмуром лице Арины дрогнула улыбка, когда Юдичев, находясь в полнейшем замешательстве, раскинул руки.
– Я? Да я… В каком месте я с тобой…
– Боже ж ты мой! – Она хлопнула себя по коленям. – Да представь ты мне своих спутников наконец, чучело!
Юдичев недовольно прорычал, как обделённой костью пёс, нахохлился и взялся выжимать из себя требуемую от Сони воспитанность:
– Хорошо, хорошо. Вон тот здоровый детина с хмурой рожей, Лейгур. Кудрявого пацана звать Тихон. Которая с ребёнком Надя. Этот вот с потерянным видом – Эрик. Вот эта…
– Арина, – перебила девушка, косо взглянув на Макса.
Матвей вышел вперёд.
– Моё имя Матвей. Вон та девушка Маша.
– Ага, получается, ты Матвей, этот Лейгур, вон тот красавчик Эрик, – она подмигнула ярлу, тот немного оробел, – и остальные Маша, Арина, Надя, Тихон и карапузик Йован. Верно?
Все кивнули.
– Кстати, Матвей твой коллега, – вставил Юдичев.
– Вот как? – Брови Сони на лоб полезли от удивления. Мимика была довольно подвижной. – И сколько вылазок?
– Последняя была семнадцатой по счёту.
– Семнадцатая! Не хило… Стало быть, ты тёртый калач, а? – Совершенно не стесняясь, она крепко хлопнула его по плечу, словно они были знакомы не первый год. Матвей, совершенно не ожидая подобного жеста, чуть вздрогнул. – У меня только девять на счету, вот планировала отправиться в юбилейную, десятую, к восточному побережью бывших Штатов, в Нью-Йорк. Там, говорят, рискованно, но добра всякого навалом добыть можно. Но, кажись, отменяется мой выход в море. – Она задумалась на секунду, глядя в пол, затем хлопнула в ладоши. – Ну так и чего за важное дело?
Макс бросил взгляд на вход в лавку, затем шёпотом пустился в разъяснения. Коротко он поведал подруге про захват его «Тумана» Братством и дальнейшую конфискацию корабля.
– …короче, свалить нам отсюда надо…
Соня прыснула.
– Ты, кажись, плохо слушал, Максим Юдичев, – сказала она. – Для особо глупеньких повторю, моя вылазка, как вылазки и всех собирателей «Палмера» в этом году того… – она показала руками крест, – отменяются. А знаешь, почему они отменяются? Да потому что ублюдки из Братства взяли станцию под контроль и не выпускают никого за её пределы. Выбраться отсюда невозможно, только если у тебя нет специального разрешения, да и то уплыть дают не далее как на десять морских миль от лайнера, с обязательным куском дерьма на борту в лице вооружённой громилы из этой армии фанатиков.
