На рассвете, как только первые красные лучи начали пробиваться сквозь медовые занавески, Ева разбудила меня. Я открыл глаза, но мне показалось, что я все еще сплю. В красно-оранжевом тумане утра, который залил всю комнату, стояла она и ласково смотрела на меня. Она встала еще раньше, чем я, и привела себя в полный порядок. Наверное, вчера ее одолела минутная слабость, которую сегодня она отчаянно пыталась побороть. Она уложила свои волосы в аккуратный пучок, надела шелковое платьице с лотосами и умылась холодной водой. Отчаявшееся существо на грани срыва, которое вчера жалось в углу передо мной, куда-то пропало. Осталось лишь еле заметное волнение, тщательно спрятанное за безмолвной стеной холодности. Я тоже старался спрятать свое волнение за маской невозмутимости, но у меня это получалось намного хуже. Я сразу же вскочил, начал метаться из стороны в сторону, поднимая под своими ногами клубы ветра с обрывками бумаги.
– Даня, ты конверт ищешь? Вот же он, – сказала Ева, протягивая его мне.
– А… Да… Нет, я не потерял. А ты пойдешь со мной на аэроэкспресс?
– Даня, мне нельзя выходить за пределы квартиры… Если бы можно было, то я бы хоть в аэропорт с тобой поехала. По этой причине я не могу сама поехать в Макао. Тебе следует пойти без меня. Ах да, чуть не забыла.
Она протянула мне какой-то туго завязанный тесьмой коричневатый блокнот. Я без каких-либо вопросов взял его и кинул в самый низ своего бездонного рюкзака. Ева обняла меня и сразу быстро отвернулась. Мне показалось, что все дело в еле заметных слезах, появившихся на ресницах. Что же произошло? Я никогда не видел, чтобы Ева плакала. Даже в детстве, когда мы без устали носились по двору и расшибали коленки, она ни разу не ныла и не вздыхала, как ей больно, лишь безмолвно поднималась, отряхивалась и шла дальше, даже не меняясь в лице. Помню, она как-то обожглась о кипяток в чайной кружке, который Саша раздавал всем нам во время отдыха на море. Она слегка поморщилась и, схватившись за руку, с улыбкой сказала, что все хорошо. А на следующий день я увидел красно-желтое пятно на ее запястье. Ева лишь мочила его под холодной водой и не делала ничего другого, что могло бы облегчить боль.
В моей голове появлялось все больше вопросов, но я не стал допытываться, я знал, что мне нужно идти. И я пошел. Свет восходящего солнца залил все вокруг. Дома казались кроваво-красными, а нависшее над ними темное грозовое облако затемняло пространство и вливало мрак в этот мир. Я был готов отправиться в путь, он начинался именно здесь и именно сейчас. Я невольно залюбовался до боли знакомым мне видом, но опомнился и начал спускаться по проспекту к привокзальной площади.
На перроне толпилось множество людей. Они были увешаны сумками, рюкзаками, чемоданами и утопали в суете. Среди них я один был налегке. Я стоял поодаль и со стороны наблюдал за чужими жизнями, которые на одно мгновение пересеклись с моей. Вдруг сзади кто-то окликнул меня. Прихрамывая, ко мне подбежал Макс. Мой лучший друг не мог просто так отпустить меня. Он необычайно торопился, боялся не застать меня здесь.
– Что сказала тебе Ева? – спросил он.
– Она сказала найти героя. Его зовут Алан. Только он может помочь ей.
– Героя? … И все? И больше ничего? Ни что случилось? Ни внешность? Ни кто это такой?
– Нет. Но она успела дать мне какой-то блокнот и оформить визу, загран и билеты.
