Дети луны, дети солнца - страница 10

Слова его горечью отдаются в ее сердце. Смотрит на него и видит отчаяние, охватившее темную душу. Оба они виноваты в том, что произошло, а в бо́льшей мере и вовсе виновен старший их брат, что привел меньших в спящий мертвым сном лес. Правда кроется в том, что никто не хочет винить мертвеца. Куда проще обвинить во всем того, кто остался в живых, на ком злобу свою можно выместить.

Может ли она отказать ему? Быть может, увидев, на что способен Витарр, конунг простит его? Доброе у отца сердце, Ренэйст знает, только не все доброты той достойны.

– Не нравится мне то, о чем ты просишь, но, быть может, смогу я тебе помочь.

Не отвечает Витарр, только кивает, смотря на нее внимательно. Словно бы ждет, что даст она ему свое слово, только не дает Белолунная обещаний и клятв, что вряд ли сможет исполнить. Сам Витарр преподал ей жестокий этот урок, потому отворачивается она от него, продолжая путь в сторону пристани.

Брат не окликает ее. Ренэйст чувствует его взгляд между своих лопаток, холодный и колкий, как лезвия сотни стрел. Не того он ждал от нее, не на это надеялся, когда просил подойти, но благодарен должен быть даже за это. Мало кто в Чертоге Зимы протянет Витарру руку помощи, а ей и вовсе отцом строго-настрого запрещено говорить с Витарром. Рискует Ренэйст, может сама остаться дома вместо того, чтобы поплыть в набег, коль заикнется о брате перед отцом.

Страшно ослушаться отца, но и Витарра в беде оставлять не хочется. Горд и глуп он был, слишком мал для того, чтобы понять, в какой они опасности. Что же теперь, до конца жизни травить его, как беспризорного пса?

Ренэйст знает, как следует поступить, и проклинает свою доброту.

Пристань встречает ее треском факелов и перекрикиванием моряков, причаливших к берегу; давно здесь не было столь многолюдно. Пробираясь сквозь толпу мужчин, радующихся встрече и окончанию долгого пути, приветствующих дочь своего конунга, Ренэйст с интересом рассматривает их, отвечая на приветствия, но не забывает искать взглядом отца. Прибытие гостей событие всегда волнительное, особо любимое теми, кто никогда не покидает родные края. От моряков можно узнать последние новости, послушать невероятные истории об их приключениях там, на солнечных берегах. Некоторые лица знакомы Ренэйст еще с прошлых сборов, у них она выпрашивала очередную историю, будучи ребенком, иные же – совсем юные, принадлежащие юношам примерно одной с ней зимы. Они прибывают в Чертог Зимы для того, чтобы отправиться в первый свой набег. Одной из них будет Ренэйст, доказав себе и Всеотцу, что готова покинуть родное гнездо и отправиться в открытое море.

Восхищают корабли, пробившие себе путь сквозь ледяную толщу. Знаком Белолунной украшен каждый герб, что изображен на разноцветных парусах, ведь будущему правителю должны быть известны все, кто будет под его крылом. С самого детства готовит отец ее к тому, что однажды сдавит лоб золотой венец и будет Ренэйст править луннорожденными, да не спросил, желает ли того она. Это место должно принадлежать Витарру, как второму ребенку, единственному оставшемуся у конунга сыну, но обозлился на него отец, лишил того, что положено ему по праву.

Быть может, именно эти мысли виновны в том, какое решение принято ей о просьбе Витарра? Чувство вины, что черным змеем стискивает ее сердце?

Найти отца оказывается не столь трудно. Ганнар Покоритель хохочет так, что пристань дрожит под ногами. Ренэйст замечает его чуть поодаль, у одного из только прибывших кораблей. Шумно разговаривают они с Олафом-ярлом, властителем Звездного Холма, прибывшего в Чертог Зимы вместе со своим младшим сыном Ньялом. Он стоит подле них, высокий и гордый, и вид его вызывает улыбку на ее лице. Направляется она в их сторону и сильнее кутается в волчий мех, Ньял замечает ее первым, смотрит задорными зелеными глазами сквозь непокорную гриву рыжих волос и, стоит луннорожденной подойти ближе, бьет себя кулаком по груди в знак приветствия.