– Я тебя покормлю, дам лекарств, тебе ничего не угрожает, не бойся.
Почему-то я верил этому большому человеку в военной форме. Его уверенность и спокойствие передалось мне, и заполнило мою грудь до отказа.
Солнце начинало клониться к закату. Шли мы, беспорядочно виляя по улочкам, и наконец вышли к зданию у которого стояли два бронетранспортёра, возле которых толпились военные в такой же форме, как и мой человек. Я ведь даже не спросил у него имени, да мне и не хотелось, про себя я назвал его Святым.
– Смотрите-ка, кого я вам привёл, – сказал он, подойдя вплотную к военным.
Солдаты обернулись и подошли к нам. Я быстро посчитал их, восемь человек. Все вооружены и все в форме с одинаковыми, незнакомыми мне нашивками.
– Привет парень! – один из них протянул мне руку, и я крепко её пожал.
– Сильная рука, как у настоящего мужчины, – он потрепал меня по голове свободной рукой, одетой в толстую перчатку и вопросительно посмотрел на Святого.
– Одного нашёл? Родителей нет?
– Один был да, удивительно, что живой остался после налёта птичек. Ранен был, я его немного обработал. Говорит, что кроме него здесь ещё дед с ребёнком. Надо его покормить ребят и лекарств дать. У нас три спальника были лишние, куда ты их положил?
– Сейчас найдем, – коротко сказал солдат и не задавая лишних вопросов, ушёл к машине за поиском вещей.
– Таак, Карим садись сюда, – Святой указал на ящик, в котором видимо были патроны, я послушно сел и стал наблюдать за этими людьми. Не чувствовалось ни страха, ни паники, но я постоянно думал о дяде Джерабе и Кифе.
– Дяденька мне нужно идти, – дернул я за рукав Святого, – там дедушка один и Кифа, а я не знаю, что с ними.
– Сейчас я тебя покормлю и пойдём, – на стоявший рядом такой же ящик, Святой постелил тряпку и поставил термос с чаем, две банки каши с мясом, печенье и большое яблоко.
– Давай уплетай малыш
Мне не нужно было повторять два раза, при виде еды меня затрясло, и я накинулся на провизию чуть ли не съев её вместе с банками. Каша была очень вкусной, хотелось оставить её во рту и не проглатывать никогда. Всю жизнь бы так и ходил.
– Не торопись, подавишься, – засмеялся солдат.
Во время еды я постоянно осматривался, улица была пуста и никого здесь кроме нас не было, или были, но прятались в подвалах. Жара почти спала, наступал вечер и появился прохладный ветерок.
Святой сел рядом со мной на соседний ящик, достал из мятой пачки сигарету, закурил и выдохнув дым, тяжело вздохнул. Несколько раз затянувшись, снял кепку с головы, потрепал себя по русым волосам и посмотрел на меня.
– Расскажи мне про себя, что произошло с твоими родителями?
Отпив большой глоток чая, я повернулся к нему.
– Моих родителей убили. Отца уже давно. Он ходил за водой к колодцу, рядом разорвалась граната. Наш дом много раз обстреливали, мы с мамой несколько месяцев прятались и почти не выходили на улицу. Было очень страшно. Еды не было, мы часто голодали, так как боялись выйти из дома. Воды тоже не было. Потом мама сказала, что надо идти за едой, больше нельзя было ждать, я тогда постоянно спал от голода, не мог долго сидеть. Однажды мы с мамой вышли на улицу, она принесла мне хлеба от соседа напротив и сказала, что пойдёт за водой. Я ее ждал долго, потом вышел её искать. Я боялся ждать, это страшно. Когда я увидел маму на улице, начался обстрел, и маму убили.
Последние слова я говорил с комом в горле, и сжимал кулаки, чтобы не разреветься. Было стыдно плакать перед солдатами, несколько человек подошли к нам во время моего рассказа и молча слушали, тихо переговариваясь между собой.
