– Интересно, каким это – иным?
– Ну, например, познакомиться с ним заново.
– По интернету, что ли?
– Именно. Напишу ему анонимно, будто я совсем незнакомая девушка.
– И чего ты этим добьешься?
– Вдруг удастся понять, что у него в голове. Я ведь так и не могу избавиться от желания, чтобы он хотя бы раз увидел Гошку. Тот ведь все больше на него похожим становится… Вовка, это же так несправедливо: на свете живет ребенок, а того, кто помог ему появиться на свет, этот факт совершенно не волнует!
– Ну, попробуй, может, на этот раз… Хотя мне кажется, что ты бьешься головой в закрытую дверь.
Мама с детьми все еще гуляли на улице. Сделав кое-что по дому, Лера села за комьютер. Раньше она выплескивала свои проблемы в конференцию по семейным отношениям, но с тех пор, как родился Гошка, практически перестала туда заходить: у нее появились другие дела, и читать мнения людей, которые иногда были довольно резкими, ей не хотелось. И она просто открывала свой заветный файл, куда, как советуют психологи, записывала все, что наболело. Сейчас ей немедленно захотелось это сделать.
«Я, в принципе, уже заранее знаю, что мне скажут люди. Раз так сложилось, надо принять все как есть и перестать оглядываться в прошлое. У нас своя жизнь, у того, кто случайно стал отцом твоего ребенка – своя. Пусть живет. Прости и отпусти. Живи своей жизнью. И они правы!
Но что делать с тем, что меня буквально разрывает от желания, чтобы он хотя бы один раз увидел нашего малыша. Я никак не могу понять мужскую природу: как можно, зная даже чисто гипотетически, что где-то растет твой ребенок, ни разу не захотеть на него просто взглянуть? Что это? Страх? Страх чего? Увидеть и полюбить? Или – увидеть, уйти, а после страх понять, что трус? Почему так устроено, что мужчины и женщины не несут равнозначной ответственности за дитя, которое живет на свете благодаря тому, что они когда-то были вместе? Почему все ложится на женские плечи? И те же самые женщины уже считают, что так и надо. И ничего не требуют от мужчины, который изначально «помог» им оказаться в этой ситуации и не считает, что должен справедливо разделить с ними родительское бремя.
Я не хотел ребенка, теперь это твои проблемы – говорят подобные индивидуумы. Дети для них – помеха. Помеха их свободной жизни, финансовому положению…
Но если еще можно как-то оправдать мужчин, которые изначально не планировали ребенка, и женщина пошла против их желания, то как можно понять тех, кто, расставшись с матерью ребенка, расстался и с ним? Ребенок ведь продолжает жить! И факт его биологической принадлежности данному отцу от этого не меняется! Может, дело в том, что мужчины и женщины не научены культуре взаимоотношений, ведь здесь начинается еще более тонкий лед: не сумевшие построить взаимоотношения во время брака супруги вынуждены строить их уже на его руинах, ради общего ребенка. И тут лучше уже забыть о личных обидах, дабы не травмировать и без того травмированного их разводом малыша.
У кого-то это получается. Преимущественно у мудрых людей, которые ценят личность ребенка выше своих претензий друг к другу. У кого-то – серединка-наполовинку. А у кого-то совсем нет. И таких очень много. Они оставляют без сожаления. Они знают, что у них где-то есть ребенок, но гонят эту мысль так тщательно, что им на самом деле становится хорошо. Ведь куда проще и приятнее угостить в баре какую-нибудь блондинку и пойти продолжать вечер, чем потратить то же время и деньги на выходной с трехлетним малышом, водя его за руку и вытирая сопли, слушая «Папа, купи!», а потом лишний раз видеть свою бывшую жену, которую видеть совсем не хочется. Оно им надо? Не-а.
