Фарамор посмотрел в глаза старика, пытаясь понять, не сочинил ли Найрад эту историю? Уж слишком она походила на бред сумасшедшего.
– А жители Совиного Ока? Они так и живут внизу?
– Отчего же? – усмехнулся Найрад. – Выходят по ночам. Да, выходят.
Фарамор встревожено посмотрел на дверь и почувствовал, как Невея к нему прижалась.
– А Сэдра, кто она такая? – шепотом спросил он.
То, что произошло потом, заставило его вскочить с лавки и прижать к себе перепуганную сестренку…
Ему ответил хриплый женский голос снаружи дома – резкий и мощный, похожий на треск льдин во время ледохода:
– Почему бы, мальчик, тебе не выйти и не спросить у меня самой?
Найрад захихикал, указывая трубкой на дверь.
– Да, тебе, мальчик, стоит выйти и спросить, – теперь в его голосе сквозило безумие. – Сэдра здесь! Сэдра здесь! Восславим Одну из трех! Воссла-а-авим! – заскулил он. Огонь в очаге затрещал, пламя стало ядовито-зеленым.
– Не бойся, сын палача, я не причиню тебе вреда, – голос снаружи уже больше походил на человеческий. В нем были вкрадчивые интонации. – Я не хочу входить в дом, чтобы не напугать твою маленькую сестренку. Давай же, мальчик, будь смелым!
– Сделай, как она говорит, – прокряхтел Найрад. – Выйди и поговори с ней. Воссла-авим! Воссла-авим! – его рот с гнилыми зубами открывался, как у лишенной воды рыбы. – Воссла-авим, Сэдру!
Фарамор с презрением посмотрел на старика. Ему хотелось схватить стоящий на столе котел и запустить им в Найрада, но сдержался.
– Выйди, выйди, мальчик. Я не обижу тебя, – голос за дверью теперь напоминал шум ветра. Фарамору начало казаться, что он звучит в голове. Он отстранил Невею и взглянул ей в глаза.
– Ты останешься здесь, а я пойду наружу.
– Фар, нет! – Невея вцепилась ему в руку. – Не выходи! Не делай этого!
– Не знаю, как объяснить, но я почему-то уверен: то, что находится снаружи, говорит правду. Мне ничего не угрожает, – Фарамор не понимал, откуда у него взялась эта уверенность, но он на самом деле не чувствовал опасности. Ему не было страшно. – Все будет хорошо. Я вернусь.
Невея отпустила его руку и обессилено села на лавку. Ее глаза были полны отчаяния. А Фарамор пошел к двери.
От того, что он увидел, когда вышел из дома, перехватило дыхание: над землей парила женщина. От обнаженного тела исходил бледный свет, глаза горели, как угли. Ветра не было, но ее белые волосы медленно развевались в разные стороны, словно плыли по течению. Даже в темноте ночи было видно, что за спиной женщины находилось что-то густое, черное и бесформенное. От этого сгустка тьмы тянулись похожие на корни отростки, которые стелились по земле и исчезали в круглом провале.
Фарамор зачарованно смотрел на женщину. Странно, но он чувствовал восхищение.
– Не так уж и страшно, правда? – теперь ее голос стал звонким и приятным для слуха. – То, что ты видишь сейчас, мальчик, это не я. Всего лишь одна из женщин говорит за меня. Моя сущность внизу, в каменных покоях. Я узница этого места. За много веков приросла к земле, как дерево корнями. Но теперь… теперь у меня есть глаза, которые могут видеть поднебесный мир. Много глаз, – она сделала руками жест, указывая на пространство вокруг.
Только сейчас Фарамор отвел взгляд от женщины и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», – догадался Фарамор.
