– Что вам надо? – спросил строгий женский голос.
– Моя сестра… мне кажется, она умирает!
Окошко резко закрылось. Послышался скрежет отодвигаемого засова. Фарамор чувствовал, что держит Невею уже на пределе сил. Голова кружилась от усталости. Створка ворот открылась и под навес вышли две женщины в зеленых плащах. Одна из них – стройная, с золотистыми волосами – сжимала в руке копье.
– Прошу, помогите! – выдохнул Фарамор.
Та, что без копья, приняла из его рук девочку.
– Что с ней?
– На нас напали… я не видел, но, кажется, она ударилась головой.
– Ясно, – сказала женщина и быстро зашла в ворота, прижимая к себе Невею.
Золотоволосая заглянула юноше в глаза.
– Прости, но тебя мы впустить не можем. Мужчинам за ворота входить запрещено. Ты можешь подождать здесь, пока мы не выясним, что с твоей сестрой.
– Спасибо, – прошептал Фарамор. На него накатила ужасная слабость.
Женщина зашла в ворота и закрыла створ. Сейчас Фарамору было хуже, чем на казни отца. Он даже не знал, живой ли принес Невею в обитель. Что если сестра погибла? От этих мыслей хотелось выть. Он сел на деревянный настил и прислонился спиной к воротам. Раскаты грома звучали уже тихо. Гроза удалялась. Ливень перешел в обычный дождь.
«Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро!» – вспомнил он слова Сэдры.
– Она знала, – сквозь стиснутые зубы произнес Фарамор. – Ты знала, что все так случится. Знала!
Ему послышалось в шуме дождя «да». Он только сейчас начал сознавать, что убил человека, а возможно и двух. Слим тоже мог не выжить. У него не было и намека на сожаление, напротив, его захлестнуло мощное чувство торжества, которое сейчас затмило тревогу за сестру. Он желал убивать Клюва и Слима снова и снова. Поливать их кислотой, резать ножом. Такие, как они не заслуживают легкой смерти. О нет, эти твари должны страдать! Фарамор сжал кулаки, даже не чувствуя боли в порезанном запястье. Тело напряглось.
Он услышал скрежет засова и поднялся на ноги. Гнев начал отступать. Снова вышла золотоволосая женщина.
– Твоя сестра жива, – сказала она. – Но…
– Что, что с ней?! – воскликнул Фарамор.
– Мы не знаем. Девочка не приходит в себя. Матушка Гая – это наша целительница – ее осмотрела и сказала, что нужно время.
– Время, – прошептал юноша.
– Да, время. Хорошо, что ты принес сестру к нам в монастырь. Уверена, матушка Гая поставит ее на ноги. Тебе-то есть куда идти? – в голосе женщины было искреннее участие.
– Есть, – не раздумывая, ответил Фарамор. Он теперь точно знал, куда направится. К той, что ждала его в Совином Оке. – Благодарю вас, госпожа!
– Да прибудет с тобой святая Дара! – женщина поклонилась и зашла в ворота.
Дождь прекратился, но небо оставалось серым. Издалека все еще доносились отголоски грозы. Влага оживила запахи трав, над землей стелилось легкое марево. Природа успокоилась, позволив лишь ветру шептаться в мокрой листве, как некое напоминание о своей необузданности.
Фарамор вышел на тракт и направился к месту недавней схватки. Он хотел почувствовать удовлетворение от вида мертвого Клюва, и его интересовало, выжил ли Слим?
Последнего он обнаружил мертвым. Слим лежал на спине в грязи, руки были согнуты в локтях, скрюченные, словно лапы паука, пальцы, говорили о невыносимой предсмертной муке. На то же указывало изуродованное лицо, на котором, несмотря на обгоревшую до кости плоть, все же проступала гримаса страдания. Пустые глазницы были наполнены водой, в которой отражались плывущие по небу тучи.
