***
Майкл-Джеймс Томпсон устало закрыл за собой дверь в свою комнату. Он снял с руки швейцарские дорогие часы, подаренные отцом, и бросил их на тумбу у входа, точно сорокалетний офисный клерк, который оттрубил свой десятичасовой рабочий день и теперь единственное, о чём мечтает, это поглощать третьесортный контент, от которого будет воротить любого, кто хоть немного понимает в искусстве, чтобы выкинуть из головы мысли о бездарно прожитом ещё одном дне своей жизни.
Разумеется, это всё лирика и пока жизнь Майкла была не настолько сложна. Или всё же была?
Майкл прошёл в своих идеально начищенных ботинках к своему рабочему столу, по старым, обработанным половицам, и отодвинул кресло из коричневой кожи, чтобы усесться в него поудобнее. Отец с детства приучал его, что рано или поздно он займёт кресло босса в их фамильной корпорации, от того комната Майкла была больше похожа на кабинет, чем на спальню. Обои в шотландскую клетку, всегда идеальный порядок, на полках кубки и награды, коллекция моделек спортивных автомобилей, дипломы в рамочках на стенах, кресла, точно в приёмной и журнальный стол из морёного дуба. Вообще, довольно мрачно для восьмилетнего мальчика… Пара тусклых раритетных рабочих ламп, давали хоть какую-то яркость этому помещению, в багрово-изумрудных тонах, в оторочке из кожи и тёмного дерева.
После всего, что произошло сегодня, Майкл бы и рад, как тот самый выдуманный офисный клерк, зависнуть на каком-нибудь сериале на Нетфликс, или почитать бессмысленные комиксы про супергеройские небылицы… Отвлечься. Ведь если только начать подвергать всю ту ситуацию с матерью и отцом анализу, добавив хоть немного логики, картина будет вырисовываться совсем неприятная для нестабильной детской психики. И, самое обидное, что Майкл это понимал.
Но, скажите на милость, как в такой атмосфере можно прокрастинировать? В этой комнате, да и в этом доме, куда не глянь, везде всё так и кричит о том, какое будущее его ждёт. И что достанется оно ему не просто за красивые глазки. Хотя, и их ведь у Майкла нет… Как говорит мама о его цвете глаз: «вымоченный в болоте, прозрачно-голубой». А вокруг всё так и твердит: ты должен быть умнее, ты должен быть хитрее, ты должен быть холоднокровнее. Должен, должен, должен…
А ведь он и вправду должен. Он сам так хочет, не подвести семью, быть лучше. Поэтому, пусть хоть утопать он будет в своих надуманных мыслях, заливать их «пустотой» он не позволит. Ещё минуту-другую Майкл устало пялиться в переплетение линий на стене, а потом, как и положено, берёт очередную книгу из стопки, что лежит на его столе – Божественная Комедия, Данте Алигьери. Что бы он должен понимать в такой литературе, в своём то возрасте!? А он понимает. Это путешествие по Аду он видит точно живые картинки, которые встают у него перед глазами. И как бы это ни было прискорбно, отличий от реальности он видит мало…
Страница за страницей, он поглощает то, что писали великие умы и гении своего времени. Не понимая строчку, перечитывает заново, поправляя сшитый специально на него фрак, который он так и не потрудился снять после ужина, пока… Стук в дверь не вырывает его из славной фантазии.
– Прошу, входите. – вежливо приглашает он к себе, уже зная, что будет дальше.
– Мистер Томпсон, – Анна аккуратно приоткрыла дверь и убедившись, что её действительно ждут, вошла в комнату. – Ваше молоко и печенье, прошу.
