Дети земли и неба - страница 62
А у нее только она одна. Их семья, из трех человек – мать, дед и она – приехали в Сеньян всего десять лет назад, а теперь осталась лишь она.
Иногда ты совершаешь определенный поступок, и все меняется. Она расправила плечи. Подошла к Буничу и купцу. Они стояли, молча, и с ними капитан, переговоры были закончены, их договоренность выполнялась. Товары и золото для Сеньяна, в разумных пределах, чтобы не нарушилось равновесие мира.
Когда они подошла, они повернулись к ней.
Даница сказала, глядя на Марина Дживо:
– Вы поклялись доложить о том, что мы убили того, кто зарезал доктора, и что мы сожалеем об этом.
У него были ярко-голубые глаза.
– Да, – ответил он, – и я это сделаю. Это вы перестреляли из лука серессцев в вашей бухте?
Она проигнорировала эти слова, хотя ее удивил его вопрос. Она повернулась к Буничу. Перевела дыхание. После того, как произнесешь некоторые слова, назад дороги не будет.
– Нам необходимо, чтобы не только он один заявил об этом. Кому-то нужно отправиться в Дубраву и выразить наше сожаление.
– Что? Кто отправится туда, чтобы его повесили?
– Никто. Но я поеду, если этот человек даст гарантию, что меня не повесят.
– Почему? – спросил Бунич.
Он был умным, хорошим вожаком, и она видела, что он уже это обдумывает, что он, собственно говоря, уже понял.
– Потому что я убила Кукара, – ответила она.
– Значит, вы поплывете к нам и извинитесь, чтобы мы убедились в вашей искренности? – спросил купец. – Полагаю, это могло бы…
– Нет, – перебила его Даница. Она смотрела на Бунича, видела понимание в его глазах, и неожиданную печаль. – Нет. Я поплыву с вами потому, что меня в Сеньяне убьют его родственники. Я не могу вернуться домой.
Воцарилась тишина. Капитан корабля, полный, широкоплечий, прочистил горло.
– Никогда? – спросил он.
– Кто может сказать «никогда»? – спросила Даница.
– Ох, детка, – услышала она внутри себя. Она ждала этого.
– Молчи, жадек, иначе я не смогу это сделать.
– Детка, – повторил он и умолк.
Однако она ощущала его боль. И свою собственную, тяжелую, как пушечное ядро, как якорь, опускающийся все глубже в море.
Бунич сказал:
– Я замолвлю за тебя словечко дома, Даница. Ты сегодня утром предотвратила большое кровопролитие.
– В основном, с их стороны, – сказала она. – Не с нашей. Так скажут в Сеньяне. И вы знаете семейство Михо. Что бы вы ни сказали, разве их это остановит?
Она никогда раньше не видела Хранта Бунича таким печальным. Сейчас у него был именно такой вид, в конце необычайно успешного первого рейда сезона.
– Они действительно ее убьют? – спросил купец. Он смотрел на Бунича.
– Я… это вероятно, – ответил Хрант, помолчав. – Мы – жестокие люди.
– Жестокие люди, – повторил Марин Дживо ровным голосом. Потом повернулся к Данице: – Вы хотите отправиться в Дубраву и заявить перед Советом Правителя о раскаянии сеньянцев. А потом?
– А потом – понятия не имею, – ответила она.
И это было всего лишь правдой.
В тот же день, ближе к закату, похолодало. Марин стоит на носу, закутавшись в плащ от холода. Сейчас они идут на юго-восток через море, направляясь к дому, с поднятыми парусами и с попутным ветром. Всегда охватывает трепет, когда землю уже нельзя увидеть с корабля, даже в своем родном море, но они хорошо знают эти воды.
Пираты ушли на север, к Сеньяну. Они забрали с собой убитого, чтобы похоронить его дома. Под руководством Драго тело доктора Мьюччи запеленали. Его похоронят на кладбище Дубравы вне ее стен, затем эксгумируют и отправят в Серессу, если оттуда поступит такая просьба.