Многие из них вернулись с полей сражения инвалидами. Самоё удивительное было то, что в массовой драке между пацанами двух районов участвовали подростки от десяти до четырнадцати лет.
В большинстве ровесники после военного рождения. Младше нас дети были постоянно под присмотром родителей.
Старше нас пацаны, рождённые до войны и во время войны, вообще-то были взрослыми.
Повзрослевшие дети войны занимались учёбой и созданием семей. Так что вопрос о массовой драке стоял на одном поколении детей. Нас ни стали придавать публичным розгам, как того хотел отец Сулима.
Но от нас потребовали клятвы по законам индейцев и по законам народов кавказских гор, что мы больше никогда не поднимем руку на своего соседа, брата и друга по крови.
Любой пацан, индеец или бледнолицый, нарушивший клятву будет публично наказан розгами на центральном стадионе нашего города. Буду откровенным перед памятью своего детства.
Братской дружбы между нами и бледнолицыми ни стало. Но массовые драки между старым городом и Новым городком прекратились. Вскоре новостройки с обеих сторон слили в один город оба населённых пункта.
Как таково, враждовать стало не с кем. К тому же мы повзрослели и только со смехом вспоминали наши былые сражения. Спустя несколько десятков лет после нашей последней драки с пацанами старого города, меня прихватил сильный радикулит.
Спина так сильно болела, что не мог двигаться. Врачам ничего не оставалось делать, как отправить меня лечится в пансионат Зумрад в Ферганской долине возле Исфары.
Город напрямую связан с подвигами полководца Александра Македонского и не порабощённым им местным народом под общим названием Согдиана. На этом месте великий воин сказал на своём языке «Ис фара!» «Остановимся здесь!».
Отсюда появился в Ферганской долине город с македонским названием. Сам город мне не довелось посетить, но остановиться здесь, как того требовал великий воин, стоило хотя бы на лечение своих стареющих костей.
К моему удивлению меня ни стали лечить уколами и какими-то болезненными процедурами, которые применяют в больницах и в госпиталях.
Мне назначили ванны с парафином, душ Шарко и грязевые ванны из чёрной грязи, а также ходьба и в дальнейшем бег в сторону вершины поросшей густой растительностью, в виде дикорастущих плодовых деревьев. В основном росли абрикосы.
– Это что за грязь с таким знакомым мне запахом? – поинтересовался, когда меня обмазали темно-коричневой грязью.
– Эту грязь называют «озокерит» вулканического происхождения, – объяснил мне лечащий врач.
– У меня вообще-то прекрасная память, – задумчиво, сказал вслух сам себе, – но никак не могу вспомнить, где когда-то встречал такой запах. Так хорошо помню запах, словно все было вчера.
– Едва ли вы встречали в природе эту лечебную грязь, – вмешался доктор в мои размышления. – Озокерит добывают вблизи Избербаша в Дагестане за тысячи километров от этих мест.
– Так это же грязь из моего детства! – радостно, закричал. – Мы жили рядом с этой чёрной грязью! В детстве мы мазались чёрной грязью и играли в индейцев. Даже дрались там с бледнолицыми!
Вот так, спустя многие десятилетия после моего детства чёрная грязь помогла мне пережить страшную боль. Спустя два дня после грязевого лечения мог свободно ходить в гору в лес за спеющими абрикосами.
Неделю спустя бегал в гору и обратно, как в моём далёком детстве. Через две недели был полностью здоров благодаря чёрной грязи со странным названием «Озокерит».
