Семилетней мне сложно было связать воедино опоздание к обеденному столу, покрытые жуткими синяками ноги, причастность к этому папы (мои-то родители вообще развелись, и роль папы в семье я представляла смутно) и беспечность Вики по всем этим вопросам. Мы с девчонками не придали этой истории особого значения. На нашей ценностной шкале между «очень хорошо» и «очень плохо» располагались известные и понятные вещи: от любимого дня рождения до нелюбимого зубного врача; и мы просто не представляли, где здесь должен помещаться папа, наказывающий дочь до синяков.
А у Вики на той же самой ценностной шкале папа и его наказания жили в области «нормально», ведь для неё это было привычным явлением. Дети вообще существа адаптивные, и, оказавшись в условиях, с которыми не каждый-то взрослый сумеет свыкнуться, они приспосабливаются, умудряются находить, чему радоваться и как получать удовольствие в сложившихся обстоятельствах. Просто в детях заложено огромное желание жить. Жить, несмотря ни на что. А ещё – идти за «своим» взрослым, считать его царём и богом, а его поведение и поступки верными, учиться у него, брать пример, любить его, каким бы он ни был. Долгие годы пройдут, прежде чем ребёнок сможет посмотреть на своего взрослого критически; так уж задумала природа, чтобы отпрыск следовал за старшими сородичами и не отбился раньше времени от стаи…
И время шло. И Вика росла и превратилась в девушку. Мы уже не были близкими подругами: мультяшки и куклы остались в детстве, а больше, как оказалось, нас ничего и не связывало. Методы воспитания в её семье оставались прежними, и Вика стала убегать из дома. Пить алкоголь и курить. Связываться с сомнительными компаниями. В четырнадцать лет сделала аборт. В восемнадцать – родила от случайной связи. Каждый из многочисленных мужчин, с которыми она вступала в отношения, ища любви, бил её и унижал. Несколько раз она оказывалась в больнице (то с переломом носа, то с сотрясением мозга). Но даже не думала «бить тревогу» или обращаться в полицию по таким «мелочам». Ведь в её «системе координат» бить девочку, девушку, женщину – естественно и нормально.
И хоть мы давным-давно не были близки, мне, конечно, было за неё больно и хотелось для неё другой судьбы. Но, увы, путь воспитания, избранный её отцом, с малых лет исказил её представления о любви, об отношениях мужчины и женщины. «Бьёт – значит любит» стало девизом всех её недолгих романов. Ведь в каждом, кто вёл себя с ней агрессивно, она видела отца, который именно так проявлял свою любовь и заботу о её благопристойном воспитании. Неудивительно, что через такое кривое зеркало Вика видела мир и выбирала себе соответствующих спутников жизни, а достойные мужчины просто не попадали в её фокус внимания.
И это только один из многочисленных примеров детей, покалеченных таким родительским «воспитанием» – девочка, чью судьбу я могла наблюдать своими глазами. А есть и такие, кого физические наказания делают озлобленными и заставляют мстить: отыгрываться потом на собственных детях, женах, животных – на тех, кто заведомо слабее. И те, кто после долгих лет таких ненормальных, болезненных отношений с самыми близкими людьми больше никогда не могут доверять людям. Избегают душевной близости. Ждут подвоха. Интерпретируют даже самые добрые человеческие проявления как лесть или корысть. Категорически не верят, что к ним можно хорошо относиться «просто так». Что их можно любить. Без унижений, без ультиматумов, без манипуляций.
