Детство с нами навсегда - страница 13

Я выходила из дома в ненавистных шерстяных рейтузах и тут же в подъезде их снимала и засовывала в пакет со сменкой. Я сама решала, какие книги читать и какие мальчики достойны нести мой портфель.

Я была круглой отличницей, но никогда не зубрила: времени на это не было. После учёбы – тренировки по плаванию, а ещё нужно погулять, по телефону поболтать, и дома постоянно толпились друзья. Весь этот круговорот создала исключительно я и сама следила за таймингом и нагрузками.

Плавание, кстати, тоже выбрала сама. После того, как чуть не утонула в детском лагере на Чёрном море. Пришла в себя после искусственного дыхания и сразу решила: вернусь в Москву – и бегом в секцию.

Тренировкам и соревнованиям отводилось много времени, поэтому учить уроки нужно было в ускоренном темпе. В раздевалке бассейна, в троллейбусе или метро, в полудрёме при свете ночника. Но утром перед уроками я всегда щедро передавала готовенькую домашку в туалет для коллективного списывания.

Ко мне то и дело прикрепляли кого-нибудь для «шефствования»: то по русскому, то по истории, то по биологии. И я брала этого несчастного в оборот, точнее в свой круговорот. Он провожал меня на тренировку, а я объясняла по дороге параграфы. Он приходил ко мне вечером домой и мы варили макароны и обсуждали нигилизм Базарова.

Мама говорила, что ходить на мои родительские собрания – сплошное удовольствие. Там она узнавала обо мне больше, чем в домашних обрывочных разговорах на бегу между её работой и моими соревнованиями-друзьями-прогулками. Учителя не уставали благодарить её за воспитание чудесной дочери, которая не сходит с доски почёта и успевает на все олимпиады и соревнования.

Конечно, я совершала ошибки. Например, покрасила волосы в синий цвет, а краска оказалась «хороший цемент, не отмывается совсем». Пришлось покупать новую ванну. Или пошла домой с невысушенной головой после тренировки в -20 и заработала гнойный отит. Или не разогрелась перед соревнованиями и попала на операционный стол со связками, с тех пор гордо ношу шрам под ключицей. Но эти ошибки – мои, кровные. Куда же без них?

Какой ценой давался взрослым мой решительный нрав, я, конечно, не задумывалась. Но дома периодически попахивало не только пирогами, но и корвалолом.

Наказаний у нас не существовало в принципе. Зато была идеология, традиции, ценности. С младых ногтей я усвоила, что такое любовь и дружба, добро и зло, хорошо и плохо. Не по книжкам, а глядя на свою семью, на то, как они живут и работают, дружат, устраивают праздники, спорят, поддерживают людей. Мы могли обсудить всё на свете, и мама во всех вопросах была моим единомышленником. Что и говорить, я прогуляла единственный урок в жизни, потому что она достала билеты на премьеру «Титаника» с обожаемым мной Ди Каприо! Подружки чуть не умерли от зависти, а я чуть не лопнула от гордости.

Я обожаю своё детство и прожила бы точно так же каждый его день. Мне всегда было искренне жаль тех детей, которых сквозь зубовный скрежет заставляли играть на скрипочке, и тех родителей, которые не спали ночей, пыхтя над сочинениями. Как показывает жизнь, ничего толкового из этого не вышло. Скрипочки давно заброшены на антресоли, детки-тридцатилетки продолжают хлебать мамин борщ, а измотанные вконец родители лелеют призрачную мечту о внуках.

Я смотрю на сына, ему ровно два. Каким он будет, какой характер унаследует, что ждёт его на крутых поворотах судьбы? Сложно сказать. Да и нужно ли? Я хочу, чтобы в него сквозь каждую клеточку проникала наша любовь. Я хочу, чтобы он видел нашу жизнь и учился, как по книгам. Я хочу быть примером. Я хочу дать ему быть собой. Я хочу не задушить гиперопекой, не сломать крылья, не навредить, не упустить что-то очень важное, уберечь от совсем серьёзных ошибок. Я хочу быть рядом, как только понадоблюсь. Я хочу быть другом и немного наставником.