Катерина услышала шорох в дверях.
– Надя! – но там, покачиваясь, стоял Толик с новой дозой спиртного.
Катя подскочила к нему, выхватила пакет и шарахнула об пол. Вдребезги. Осколки полетели в разные стороны и едкий запах спирта наполнил квартиру.
– Алкаши, – кричала Катя, – алкаши! Куда вы дели Надю?
Толик угрюмо молчал. Очнувшаяся от шума Галина Борисовна, держась за диван, попыталась встать, но силы покинули пьяное тело.
Она выругалась матом.
Катя громко хлопнула дверью и вылетела наружу.
У подъезда на лавочке сидела Надя. Мокрая и еле живая.
– Наденька, Надюша, что с тобой? Где ты была? – при виде подруги Катя заплакала
– Искала выход, – прошептала Надя, – но выход один. Я устала.
Надя всхлипывала, и откуда-то изнутри слышался стон. Она дышала, как раненый зверь, захлебывающийся кровью
– Такси, улица Павлова, дом тридцать четыре, – Катерина гладила подругу, – сейчас все будет хорошо. Потерпи.
– Она позвонила мне два раза. Два, – плакала Надя, – искала бутылку и деньги. А еще… еще…
– Надя, помолчи, – попросила Катя, – помолчи.
– А еще… Я сделала самую большую ошибку. Я больше никогда не буду… – Надя шептала как в бреду.
Подъехало такси, и две девочки, мокрые от дождя и слез, поехали туда, где тепло и пахнет добром.
– Мама, Надя поживет у нас, – заявила Катя с порога и повела Надюшу в свою комнату.
Она переодела Надю в сухое и уложила спать на свою кровать.
– Дочка, что случилось? – поинтересовалась Ольга Андреевна, заглянув в комнату.
– Ничего. Как всегда. Галина Борисовна пьет. Мам, ты не представляешь, что происходит у Нади дома, – ошарашено произнесла Катя. Она ни разу не видела такого и не понимала, как с этим быть. – Мам, что сделать, как Наде жить в этом кошмаре?
– Катерина, я не знаю. Наде шестнадцать, и по закону мама ее представитель. Но есть социальная служба, опека, – маме не нравилось то, что она говорила, ей было искренне жалко девочку, – Я правда не знаю. Пусть пока живет здесь.
Надя сидела в комнате, замкнувшись в себе. Ей было тоскливо и мерзко на душе. Она нехотя отвечала на Катины вопросы, все больше уходя от реальности. Надя не понимала, почему ей суждено было родиться под несчастливой звездой, и за что мир с ней так жесток.
У нее зазвонил телефон. На экране высветилось «дядя Толя». Катерина схватила трубку первой.
– Надя?
– Нет. Это Катерина. Что хотели? – резко спросила Катя.
– Поговорить.
– Наде не о чем с вами говорить, – ответила она зло.
– Кать, не клади трубку. Скажи Наде, что я внизу и жду ее. Пусть спустится, – с мольбой проговорил Толик.
Надя встала и пошла к дверям. Катерина перегородила ей путь.
– Зачем ты туда пойдешь? Кто тебе этот алкоголик?
– А вдруг что-то с мамой? – Надя переживала.
– С твоей мамой уже давно беда, ты же понимаешь – ее лечить надо, – Катерина попыталась быть непреклонной.
– Она моя мама и единственный родной человек, – Надюша отодвинула Катю и вышла из комнаты.
Катерина последовала за ней. Она не хотела оставлять подругу наедине с этим человеком.
Внизу их ждал худой, небритый дядька. Лицо его заросло густой щетиной, усы торчали клочками. Сразу стало понятно, что Толик пил вместе с Галиной Борисовной. И даже сейчас, вроде трезвый и в здравом уме, он не вызывал доверия.
– Привет, – Толик опустил глаза, – это тебе, – он протянул Наде розового зайца, выигранного в автомате за копейки.
– Я слушаю, – Надя взяла нелепую игрушку и теперь теребила ее в руках.
