– Надя, прости меня, возвращайся домой. Я там помыл все и прибрался. Я постараюсь больше ни-ни, – неуверенно пробормотал себе под нос Толик.
– А мама? – только этот вопрос интересовал сейчас Надюшу.
– Мама… – Толик не знал, что ответить, – в общем ее уволили, выгнали с магазина. Теперь она свободная.
– Ага, алкашка в свободном полете, – не выдержав, вмешалась Катя.
Надя посмотрела на подругу с упреком.
– Надь, помоги мне, – умоляюще говорил Толик, – один я не справлюсь. Я слабый человек. Я стараюсь, стараюсь, а потом срываюсь.
– Ничего себе заявочка, – снова вмешалась Катя – взрослый дядька просит помощи у несовершеннолетней девочки. А ей, по-вашему, кто должен помочь?
Катерина была в ярости. Толик стоял, опустив голову. Он долго не решался прийти сюда. Он всю свою жизнь пустил под откос. Падал, поднимался, снова падал и снова поднимался. Потерял все, что имел, и очень страдал от этого. И сейчас боялся снова потерять все, что у него было. Он нашел в Наде близкого человека и ради нее ему захотелось подняться на один раз больше, чем упасть. Он был искренним.
– Надь, послушай…
Но Катя не дала ему договорить.
– Значит так, товарищ, – Катерина хотела добавить «алкоголик», но остановилась, – так вот. Что там у вас делается… кодируйтесь, лечитесь, не знаю, что еще, вам виднее. И только после этого приходите. Ясно? И женщину свою лечите. Помощи он ищет. Подумать только…
– Кать, зачем ты так, – не выдержала Надя. Она взяла отчима за руку, – подождите я возьму вещи и приду.
– Надя, опомнись!
– Там моя мама, – просто сказала Надя и пошла за сумкой.
Пока Нади не было, Катерина подошла ближе к Толику и с угрозой прошипела:
– Если обидите мою подругу или обманете, будете иметь дело со мной. Я не предупреждаю! Я угрожаю.
Катерина понимала, что сильно перебарщивает, и так нельзя разговаривать с человеком втрое старше. Не этому ее учили родители. Но поделать с собой ничего не могла.
Толик послушно кивал. Надюша спустилась, обняла Катю и пошла с отчимом в сторону своего дома.
«Глупая, – подумала Катерина, возвращаясь в свою квартиру, – глупая».
Поднимаясь по ступенькам, Надя вдруг остановилась.
– А где мама? – осторожно спросила она
– Не знаю, – честно ответил Толик.
Надя вошла в квартиру. Толик старался как мог: проветрил, вынес мусор и пустые бутылки, даже худо-бедно протер пыль. Надя огляделась – мамы нет. Она прошла в комнату. Там тоже было слабое подобие порядка. Надя вопросительно глянула на Толика.
– Она их нашла, – поняв немой вопрос, ответил мужчина.
Наде было очень горько и обидно. Она откладывала все копеечки, отказывала себе во всем – копила на учебу. А мама все пропила, спустила на алкоголь. Надя украдкой вытерла выступившие слезы.
Дверь хлопнула, и Надя с Толиком обернулись. На пороге стояла Галина Борисовна. Ее лицо опухло, немытые волосы были собраны в неаккуратный пучок, под глазами чернели круги. Надя невольно посмотрела на портрет на стене – совершенно разные женщины.
– О! Надька! Как живая, – эти слова вылетели, как острые иголки.
Главным словом здесь было «как». Надя действительно выглядела, как человек между жизнью и смертью. Ей было больно внутри. Она не знала, какая ее рана болит сильнее. Разбитое сердце из-за несчастной любви или горечь от маминого отношения.
Толик завел женщину на кухню и закрыл дверь. Но Надя слышала все.
– Галя, хватит! Сколько можно отравлять жизнь себе и другим, – зло шептал отчим.
