Их мичуринский участок находится далеко за городом, туда долго добираться. Быстрее всего, конечно, можно доехать на автобусе.
По краям площади располагаются несколько остановок разных маршрутов, и на каждой гудит немалая толпа желающих уехать. В центре площади шеренгой выстроились автобусы.
Когда какой-нибудь из них запускает двигатель и выруливает к остановке, на него тотчас набрасываются люди, числом в несколько раз превышающим количество мест в салоне. Начинается штурм дверей.
– Это ещё что, – наблюдая соседнюю посадочную площадку, где разыгралось очередное столпотворение, сказала мама своей знакомой Павловне, представительного вида старухе в чёрной одежде и чёрном платке, со всегда суровым лицом, – а что тут будет в воскресенье!
– В воскресенье все в сады ринутся, тогда нам здесь делать нечего, – согласилась Павловна, и её лицо стало ещё суровей, почти как у воина-пограничника, если рассматривать черный платок, надвинутый по самые брови, в качестве воинской каски. – А и сейчас зря ждём, только время теряем, надо на трамвае ехать да пешком через лес идти. Вернее будет.
– Подождём немного, вдруг залезем? Вдруг два автобуса по маршруту сразу пустят?
Взгляд Павловны сообщил окружающим, что мама такая же мечтательница, как и её маленький сын, но Митя в данном случае даже и не собирался мечтать про второй автобус. Как можно вообще мечтать про пыльную давку, где нечем дышать?
Конечно, автобус довезёт до самых ворот садоводства, а через лес идти далеко и опасно, ведь там могут встретиться хулиганы и бандиты, это всем известно, но всё равно Мите, как и Павловне, лес нравится гораздо больше, нежели душный, битком набитый автобусный салон, в котором его каждый раз лихотит от запаха бензина, пыли, тесноты, духоты и тряски.
Их автобус должен отправиться по расписанию только через полчаса.
Этого времени вполне достаточно, чтобы прогуляться до Демидовского столба, расположенного неподалеку. Митя уже знает, что столб воздвигнут в честь горнозаводского дела на Алтае, однако после революции вывеску на нем сменили, он сделался памятником героям революции. Тем не менее жители продолжали называть столб Демидовским.
Вокруг очень красиво. Под ногами каменные плиты, а не асфальт. Мама рассказала Мите, что в прошлом веке здесь любил гулять сосланный писатель Достоевский. Он скучал по Петербургу, а окрестности Демидовского столба напоминали ему петербургские виды.
– Он прямо сюда наступал? – указал Митя перед собой.
– Да, прямо сюда.
С великой осторожностью Митя поставил свою ногу, как ему казалось, след в след Фёдору Михайловичу, испытывая при этом неимоверное волнение.
Нагулявшись в своё удовольствие, они вернулись разговаривать с Павловной. Тут один из автобусов в центре площади развернулся, лихо подкатил к их остановке, передние и задние двери открылись. Толпа облепила «душегубку», словно черные муравьи зеленую гусеницу, брошенную прямо на муравьиную кучу, и в первые несколько минут у дверей, даже передних, куда по правилам должны заходить только инвалиды и пассажиры с детьми дошкольного возраста и куда они тоже направились, разыгралось нешуточное сражение, сопровождаемое короткими сдавленными криками. Замелькали вперемешку локти, сумки, рассерженные лица. Полыхнула истошная женская брань.
– Не пойду туда, – объявил Митя.
– Не бойся, дай-ка возьму тебя на руки.
И действительно, мама подхватила его, закинула чуть ли не на плечо (в левой руке у неё большое эмалированное ведро с обеденными припасами), после чего храбро устремилась в гущу сражения к передним дверям. Атмосфера здесь накалена до предела. Перед тем как закрыть от страха глаза, Митя успел заметить, что Павловна осталась стоять на месте с отстранённым, безрадостным выражением. Однако Павловна получает пенсию, кроме того ей помогает дочь, которая хорошо зарабатывает. Попадёт она сегодня в сад и во сколько – не столь для неё важно, как для их маленькой семейки беспомощных тунеядцев, существующих исключительно на подножном корму и Митину пенсию в двадцать рублей. Пенсия по утере кормильца маленькая от того, что начислили ее не с зарплаты, а уже с пенсии отца по инвалидности, которую тот успел получить всего два раза.
