– Лежи смирно, – тихо приказал он, а сам открыл наконец сосуд и обмакнул с него палец.
Любопытный рачонок все же не выдержала, подняла голову, когда почувствовала, что дей чем-то смазывает ей спину. Он легонько ткнул ее в затылок, призывая к послушанию, а сам продолжил осторожно наносить мазь на следы ударов. Закончив, скользнул большим пальцем вдоль позвоночника, прямо в расщелину между ягодиц, к сжавшемуся и тугому входу. Чуть нажал на мышцу, продавливая вглубь, заставляя раскрыться, одновременно с этим двинул другие пальцы дальше, между плотно сведенных бедер, погружаясь в более мягкие и податливые складки, делая их чуть влажнее хотя бы за счет мази.
Если бы она позволила ему больше, если бы по доброй воле уступила, если бы дала ласкать себя открыто, он показал бы ей так много, он сделал бы эту ночь самой сладкой в ее пока еще недолгой жизни. Он бы наплевал на все доводы разума и вернулся еще. Нет, он бы забрал ее с собой. Он бы пожертвовал целой Эрой…
Рогар не понимал, что шевелит губами, почти бормоча это вслух, когда склонился и легонько куснул ягодицу девушки, продолжая двигать рукой в ее теле. Не замечал, как она выгибается, приподнимаясь на локтях, и умоляет его не мучить ее больше. Такая неприметная на первый взгляд и такая совершенная, как оказалось. А он так устал от своего прошлого и своих воспоминаний… от одиночества и гулкой пустоты в душе, которую до этого мига не знал, чем заполнить…
И только осознав, что причиняет боль, что его большой палец уже полностью погрузился в ее тело, а указательный и средний находятся в опасной близости от девственной преграды, Рогар рывком заставил себя от нее оторваться. Пошатываясь, как пьяный, поднялся на ноги и побродил по шатру, отыскивая хотя бы один уцелевший кувшин с граппой. Обнаружив всего лишь половину с отколотым горлышком, зато практически до краев полную, поднял и залпом опрокинул в себя.
– Вы не похожи на бога.
Замер, подумав, что ослышался. Медленно обернулся через плечо. Девчонка успела сесть и плотно обмотаться в меховые полости, так, что теперь виднелись только голые коленки и плечи. Растрепанные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Он в кровь искусал ей губы при первом поцелуе… когда успел? И сам не знал. Он ничего не знал в эту секунду, кроме горячего, безумного, сбивающего с ног желания ею обладать.
– А на кого я похож?
– На горького пьяницу.
Снова потупилась, а он расхохотался, вмиг позабыв, как сгорал от страсти только что.
– Да ты хоть знаешь, что это такое?
Так и не дождавшись насилия и сообразив, что по какой-то причине он пока сам не собирается к ней приближаться, рачонок заметно осмелела. Приосанилась в своем коконе из меха и важно надула губки.
– Конечно. Горький пьяница – это тот, кто много пьет. От горя. Как вы.
Рогар опустился на пол прямо там, где стоял. Обхватил руками колени и чуть склонил голову, наблюдая за ней исподлобья. Проклятье, чего же ему на самом деле хочется больше – бесконечно долго трахать ее или ровно столько же разговаривать с ней?!
– С чего бы мне горевать? У меня есть все, что только пожелаю.
Снова задумалась. Уголки губ разочарованно поползли вниз.
– Да. Вот этого я и не могу понять.
– И даже если так. Почему ты думаешь, что бог не может быть пьяницей?
– О, ну потому что не может! – встрепенулась она тут же, распахнув янтарные глазищи. – Бог… настоящий бог, он должен всегда поступать правильно, быть добрым, и мудрым, и справедливым, и щедрым, и… – длинные ресницы уже знакомым образом задрожали, – красивым…
