В магазине, куда мы заехали купить воды и мороженного, я и встретила, к большой своей радости, Наташу. Сейчас, выйдя из кафе и оставшись одна, опять подумала о Стасе с его примитивными целями и интересами. Находиться в близости с ним и дальше, означало бы брать в себя, пусть и частично, его бездумные, примитивные взгляды. К тому же близости с ним у меня так и не получилось, Артур был уже давно отдельно, но свободы я так и не получила, а сама механика секса меня не интересовала. Стас – неоперившийся мальчишка, живущий в совершенно другом, иллюзорном, придуманном феодалами мире, был мне совсем не нужен.
Мысли прервал звонок свекрови.
– Да, мам, – сказала я, сняв трубку смартфона с её фото.
– Танечка, приезжай на дачу, сегодня ночью Марс будем смотреть.
Дней десять назад я уже приезжала смотреть полное лунное затмение, а в итоге увидела одни тучи, теперь вот Марс. Улыбнувшись, я пообещала к вечеру приехать. Не перечила. Свекровь я любила, она стала моей мамой по-настоящему, да и сведения о Лёше, для запроса Наташе мне нужно было взять, сама я их, как всегда, забыла.
4.
Я приехала, когда только начало смеркаться. Сидя в машине, достала смартфон, где была куча сообщений и пропущенных звонков от Стаса в ответ на мой, что мы не увидимся и, что я уехала на дачу. Последнее сообщение, было отправлено минуту назад, он вызвал такси, взял вино и едет ко мне. Написав, что приезжать не нужно, внесла его в «чёрный список» и сразу успокоилась. На душе стало спокойно от принятого окончательного решения.
Открыв калитку ключом, подошла к засыпающей на ночь розе и сунув в неё нос, вдохнула воздух полной грудью. В доме горел свет, но никто не выходил меня встречать, как это бывало обычно.
За стоящим посреди комнаты столом сидел мой муж Лёша, держа за руку свекровь, оба молча, смотрели на меня. Оказывается, ничего я не забывала, все было как вчера, наша жизнь, его запах, голос, наш так и не получившийся, отторгнутый моим организмом ребёнок, наше общее несчастье. Никакого туберкулёза, никакой смерти. Лёша просто растворился, его просто не стало, будто и не было никогда. О нём не помнили друзья, не знали о его существовании на работе, исчезли все документы и упоминания о нём. После, ещё недели две, я и свекровь перебирали его фотографии, которых с каждым днём становилось все меньше, а память моя стиралась, как мокрой тряпкой со школьной доски. Свекровь помнила все, ничего не забывая, каждый вечер мы с ней, стараясь уберечь мою память, вспоминали и говорили о Лёше. Но все стиралось и менялось неумолимо, с каждым днём я все с большим недоверием относилась к словам этой женщины. Видно, в конце концов ей пришлось выдумать туберкулёз, смерть, потому что только так можно было оставить в моём мозгу хоть какую-то память о том, что Лёша был.
Свекровь, поцеловала сына, погладила по голове и, ни слова не сказав, пошла на второй этаж.
* * *
– Мама есть и там, Танечка, мы живём с ней вместе, а тебя мама так и не смогла найти. Там ты давно вышла замуж, ещё до того, как мы познакомились с тобой здесь в этом мире, и где ты сейчас – никто не знает. О тебе там знает мама, у меня, как и у тебя, всё стёрлось. По её рассказам, ты умерла от туберкулёза, как и я в этом твоём мире. Ну, ты же знаешь, что с фантазией у мамы слабовато.
Мы лежали под одеялом, обнявшись, Лёша гладил меня по голове своей большой рукой. Желания близости у нас не было, как это бывает, между прожившими десятилетиями супругами.
