- Всех? – цепкие глаза епископа загорелись
алчным огнем. Ольгерд мог не сомневаться, теперь ему продадут второе больше от
настоящей цифры.
- Всех. Где я могу посмотреть товар?
- Зачем его смотреть? – удивился епископ.
-
Собираюсь определить их на работы, нужно видеть в каком они состоянии.
-
В удовлетворительном, - отрезал пастырь.
- Чудесно, и все же?!
Епископ
попросил мальчика-служку принести гербовую бумагу и печать. И только после
того, как на воске появился оттиск Ольгердова кольца, старый прелат согласился
рассказать, где можно увидеть товар.
До
святилища великого Птарха-Покровителя было не меньше трех дней пути. Ольгерду
очень не хотелось оставлять Ирму так надолго. Перед отъездом он решил заглянуть
в таверну.
Застав Ирму спящей, Ольгерд едва подавил
желание лечь рядом, стянув перед этим с девушки рубашку и юбку, расплетя ей
косы.
Он
наклонился, желая просто коснуться губами виска, но чуть приоткрытый рот манил.
Ольгерд дотронулся до нижней губы, сначала мягко, потом опьянение стало
сильней… Ему захотелось раскрыть ей губами рот, скользнуть туда языком, ощутить
весь хмель и мед украденного поцелуя.
Ирма
во сне нахмурилась, шепча что-то на незнакомом языке. Вдруг она закричала и отпрянула.
Ольгерд отскочил и в миг очутился за дверью. Он долго стоял, успокаивая сердце
и дыхание.
Нет.
Он вернется к ней победителем. И в следующий раз она сама будет хотеть его и
просить о ласке!
Три
дня пути до обители белорясников показались Ольгерду вечностью, каждую ночь ему
снилась Ирма.
Снилось,
как он приходит в таверну и находит её спящей. Как скользит рукой по лицу,
спускается к ключицам, ласкает нежную кожу, осторожно стягивает рубашку,
обнажая тугие бутоны грудей. Как касается их губами, сжимает в руках. Как Ирма
тихо стонет в ответ. А он все пьяней и пьяней.
В чудесной реальности сна он чувствовал
сладковатый вкус её кожи, спускаясь поцелуями по животу к расстёгнутой юбке.
Руки стягивали неподатливую ткань с бедер девушки, чтобы вернуться к упругим
горячим ягодицам, раздвигая их, едва касаясь нежных лепестков лона, дразня и
ощущая их трепет и влагу.
Он
губами вычерчивал тропу от груди к треугольнику волос. И девушка тихонько
стонала и шире раздвигала ноги, когда касался языком самого нежного и самого
желанного бугорка. Когда припадал губами к влажным, горячим лепесткам, осторожно
проникал языком в лоно. Чувствовал её напряжение и жар, сводящие с ума все его
естество.
С
победным рыком он вторгался в мягкие створки девичьего бутона… Она стонала, но
так и не просыпалась. Он беспомощно замирал, понимая, что она не с ним. Не его.
Ирма
так и не раскрывала огромных, похожих на миндаль, глаз. Так и оставаясь за
гранью сна. Недоступная. Чужая.
Ольгерд
просыпался в поту и диком возбуждении. Он клял себя за искус. Что стоило
овладеть девушкой еще в первый день? Наваждение бы ушло!
На
третье утро он достиг, наконец, святилища белорясов. Письмо от самого епископа
очень смутило верховного жреца обители. Благо, провинциальный служитель Птарха
не узнал в госте Ольгерда!
Вскоре во двор обители вывели детей. Ольгерд
прошел мимо рядов. Сколько же их?! И как среди них найти Тею и Тирона?
Он
вглядывался в голодные, худые личики. Снова в голове всплыла фраза Ирмы: «Зачем
же вы так живете?» Ольгерд зарычал, отвечая непрошенной гостье его разума.
