– Я не знаю, – удивилась Элис, – я, честно говоря… Курт, но вы же не думаете, что… не знаю.
– Ну, – подбодрил он, – продолжайте мысль.
– Я действительно не знаю, – Элис сбилась с шага. – вы же не думаете, что он… колдун.
– Нет, разумеется.
– Слава богу!
– Меня сегодня сводили в церковь. На экскурсию, если можно так выразиться. Мой родной дядя исполняет здесь обязанности пастора. И мне показалось, что в церкви я увидел кое-что любопытное. Не скажу, что именно, хочу, чтобы вы взглянули своими глазами. Вполне возможно, я ошибаюсь. Не побоитесь пойти ночью в храм?
– Нет, – удивилась Элис, – а должна?
– Да кто вас знает? Вон там, в ограде, есть калитка, пройдём через нее.
…Здание церкви первоверховных апостолов Петра и Павла было старинным. Даже, наверное, древним. Элис в архитектуре разбиралась слабо, ей просто казалось, что такая мощная, сложенная из толстого камня, больше похожая на крепость, чем на дом Божий постройка обязательно должна быть древней.
Они с Куртом прошли через калитку, миновали залитый светом двор, пересекли садик со статуями, крестами и фонтаном.
– Фамильное кладбище Гюнхельдов, – шепнул Курт, – всё семейство здесь. Кроме моего отца. Ну, и кроме живых, естественно.
– А почему шепотом? – так же тихо поинтересовалась Элис.
– Не знаю, – Курт скосил на нее глаз и улыбнулся, – атмосфера располагает.
В церковь вошли через неброскую заднюю дверь, и Курт остановился, давая Элис возможность оглядеться.
– Красиво, – сказала она, – я не так себе это представляла.
Тяжелый и могучий снаружи, внутри храм оказался пёстро и необыкновенно пышно украшен. Фрески на стенах, православные иконы в золотых и серебряных окладах, колонны, статуи святых. Мадонна, прижимая к груди Сына, с трогательной надеждой подняла глаза к расписному своду. Иисус страдал на кресте, искупая чужие грехи. Со всех сторон – крылья, нимбы, книги, воздетые для благословения руки…
– Что-то я не понимаю, Курт, – Элис оглядывалась по сторонам, – они здесь какой веры? Я не специалист, но, по-моему, это совершенно не сочетается. Католицизм, православие, Бог знает, что ещё – в одном храме!
– Вот именно, – тихо ответил Курт, – я тоже не специалист, но кое-что всё-таки знаю. У них за царскими вратами неугасимая лампада с живым огнем. Знаете, что это?
– Может быть и знаю, но под другим названием.
– Живой огонь добывается трением дерева о дерево. Старинный обычай, когда-то был распространен в России, считалось, что огонь добытый таким образом защищает от разной колдовской напасти, вроде чумы или болезней скота.
– Некоторые индейские племена тоже почитают такой огонь, – вспомнила Элис, – а что, здесь нет ветеринара?
– Есть, и не один, – Курт пожал плечами, – но на Ильинскую пятницу, тем не менее, обязательно устраивают праздник и добывают живой огонь, от которого затапливают камины, печи и заново затепляют лампады в храмах.
– Вы это хотели мне показать?
– Нет. Обратите внимание на мозаику на полу.
Элис опустила глаза, только сейчас заметив, что пол действительно мозаичный – разноцветные узоры терялись в окружающем пёстром великолепии.
– Абстракция какая-то, – она тщетно пыталась сложить цветные фрагменты в картинку.
– Пойдёмте, – Курт взял ее за локоть и повлёк за собой вдоль стены к алтарю, – встаньте здесь.
– Но сюда нельзя.
– Можно. Давайте-давайте, – он завел ее за алтарь, развернул лицом к молельному залу и раскрыл Царские врата: – Ну?
