«Дева со знаменем». История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк - страница 33

Как отмечала Колетт Бон, подобные чувства окружавших Жанну капитанов были, вероятно, вполне естественны: с ее появлением любая удачная операция французов почти автоматически становилась ее личной заслугой, усилия же всех прочих оказывались в тени343. Не случайно ее пленение под Компьенем и в более позднее время часто объяснялось завистью королевских военачальников. Так, в чрезвычайно популярных в XVI – начале XVII в. «Анналах и хрониках» Николя Жиля344 назывались сразу две возможные причины неудачи, постигшей Жанну д’Арк. Кое-кто поговаривал, замечал автор, что давка на мосту через крепостной ров была столь велика, что Дева просто не смогла вернуться в город345. Однако имелись и «другие», считавшие, что ворота Компьеня были закрыты специально – «по приказу некоторых французских капитанов, завидовавших военным успехам Жанны и ее славе»346.

Наконец, наиболее радикальная версия событий была предложена в «Хронике» Персеваля де Каньи, приближенного герцога Алансонского и непосредственного участника Столетней войны. С его точки зрения, причиной поражения и гибели Жанны д’Арк стало полнейшее непонимание, очень быстро возникшее между ней и ближайшим окружением Карла VII.

Главной задачей своей героини де Каньи полагал освобождение от захватчиков всей территории Франции и возвращение королю его «сеньории»347. Вот почему после визита в Реймс Жанна начала готовить поход на Париж, хотя Карл возражал против такого развития событий: «Казалось, что ему советовали нечто обратное желаниям Девы, герцога Алансонского и [людей] из их окружения»348. Точно так же после неудачного штурма столицы король – против воли Жанны – приказал войскам отходить в Сен-Дени, что вызвало у девушки и ее окружения «большое огорчение»349. Именно в этот момент, по мнению хрониста, «желания Девы и королевской армии разошлись»350. Тогда же Карла VII покинул и герцог Алансонский, попытавшийся было испросить у монарха дозволения забрать свою боевую подругу с собой в Нормандию, что, однако, противоречило планам ближайшего окружения Карла – Реньо Шартрского, Жоржа де Ла Тремуйя и Рауля де Гокура351. По этому поводу автор замечал: «Она совершала поступки, невообразимые для тех, кто ее не видел, и можно сказать, совершила бы их еще больше, если бы король и его совет действительно хорошо к ней относились»352.

В отличие от многих своих современников, Персеваль де Каньи не связывал пленение Жанны с возможным предательством Гийома де Флави или с завистью королевских военачальников. С его точки зрения, и в Компьень девушка отправилась лишь потому, что была крайне недовольна отношением к ней членов королевского совета353. Однако в этом сражении удача навсегда покинула ее, поскольку ей – лишенной всякой поддержки – перестали верить даже простые солдаты354. Завершая свой рассказ, хронист весьма жестко оценивал поведение Карла VII после смерти его ближайшей помощницы: критикуя французского правителя за мирные переговоры с бургундцами, он замечал, что королю «больше нравится раздаривать свои земли и имущество, нежели надевать доспехи и сражаться на войне»355.

«Хроника» Персеваля де Каньи была записана около 1436–1438 гг.356 Иными словами, в тот момент, когда за перо взялся Жан Шартье, история о возможном предательстве, совершенном в отношении Жанны д’Арк Карлом VII и его окружением, была хорошо известна в образованных кругах Франции, и, как мне представляется, именно ее желал заменить на историю о сломанном мече королевский историограф. В официальной хронике, создающейся главным образом для монарха, он не мог пересказывать слухи, бросавшие тень на его главного заказчика и читателя. Не случайно даже имя Гийома де Флави упоминалось здесь лишь мельком