- Шокер, какая мне-то разница, как это у тебя будет называться? Семья, не семья… «Что есть… что будет». Ещё бы сказал, чем сердце успокоится. Гадальщик!..
- Ты где тут ночевала в эти дни? – спросил он вдруг с любопытством.
- А там в каморке, - я мотнула головой. – Вон дверь в проходе.
- Может, пойдёшь, отдохнёшь?
- Там окон нет. У меня клаустрофобия. Я и не спала там совсем, лежала и боялась.
Шокер грустно улыбнулся:
- Я с тобой пойду. Убаюкаю и страшно не будет.
- На чёрта ты мне там нужен?.. – фыркнула я и поймала его обнимающий взгляд.
- Я просто хочу быть с тобой. Пойдём, - тихо проговорил он. – Пожалуйста.
- Нет, Андрей. Не пойдём.
- Почему?
- Мне уже есть, что вспомнить.
Он снова повернулся ко мне, посмотрел с укором:
- А мне? Мне-то что делать?
- Что хочешь.
- Я не хочу вспоминать, я жить хочу!
- Живи! Я тебе что, мешаю? Ты приехал с Нарратором посовещаться. Вот и совещайся. А потом живи, сколько влезет! У тебя и без меня всё замечательно. Я же сказала тебе: будет плохо – зови. Тебе что, плохо?
Шокер тяжело вздохнул, угрюмо глядя под ноги.
- Понял я всё, - сказал он холодно. – Плевать тебе на меня. Тебе только твои детские фантазии интересны. А таким, какой я на самом деле, я тебе действительно не нужен.
- Это неправда.
- Правда. Я грубый, упрямый, нудный, и долг свой понимаю не так, как тебя устроило бы. И с женщиной хочу быть, потому что хочу её, а не для того, чтобы потом вспоминать. Ты же нарисовала себе картинку и так и сидишь перед ней, вся в соплях. А я туда не вписываюсь, в твою картинку…
- Всё, Шокер! Хватит с меня! – я вскочила на ноги. – Хватит…
Он замолчал, отвернувшись.
Из туннеля выехала другая вагонетка, такая же древняя, разве что чуть-чуть меньше поцарапанная. Марат снова появился на платформе, выйдя из той двери, в которую уходил.
- Кирюш, может, отдохнёшь до утра, и вместе вернётесь? – Марек кивнул на Шокера.
- Что, у тебя совсем-совсем некому будет его провести? – закричала я. – Вот прямо совсем? Во всём Йери нет ни одного завалящего проводника, которому можно довериться?
Марат тревожно посмотрел на меня, оглянулся на Шокера, словно ища у него поддержки. Шокер молчал, сидя на ящике.
- Слушай, Марек… Давай, я тебе денег дам? На проводника. Заплатишь ему хорошенько, чтобы провёл и вопросов не задавал. Сколько нужно?
- Систер, ты спятила что ли?! Ну, не можешь, так не можешь. Найду я способ Шокера на место вернуть. А ты возвращайся, отдыхай, - Марек осторожно обнял меня. – Ну, не буду я больше тебя беспокоить, дурака свалял. Ну, прости…
- Иди к чёрту, бро! – вырвалась я. – Идите вы все к чёрту!
Я рванулась к вагончику.
- Да постой ты, успокойся! – Марат схватил меня за руку. – Успокойся, Кирюша. Нельзя в таком состоянии лететь.
- Можно. Я же порожняком. Себя донесу.
- Я утром полечу на изнанку, по официальному каналу. У департамента операция намечена, мне надо быть на виду. Я свяжусь с тобой завтра, встретимся, надо серьёзно поговорить…
- Хорошо, звони.
Я устроилась на обшарпанном сидении. Марат захлопнул дверь.
Шокер сидел на прежнем месте, низко свесив голову. На меня он даже не взглянул.
Что ж, он прав. В мою детскую картинку он никак не вписывался. Что же я могу поделать, если до сих пор вспоминаю, как мы сидим среди валунов, как боль в ноге дёргает и пульсирует, доходя до самого сердца, а молодой Шокер травит сальные анекдоты один за другим, не давая мне опомнится, и каждый анекдот совершенно мне незнаком, и я смущаюсь и хохочу до слёз, не понимая точно, отчего же эти слёзы, и забываю о боли, и любуюсь лучистыми серыми глазами и доброй улыбкой. Ну, и чем плоха картинка? Тем более, не рисовала я её. Просто помню. Моя картинка, хочу и сижу перед ней, и нечего соваться…
