Я отшатнулась, словно от пощечины. Больно стало, будто мужчина меня действительно ударил. Кожу лица обожгло, сердце провалилось вниз. Зажмурилась, сдерживая слёзы.
Он меня целовал, касался.
Так далеко зашел, как я парню не позволила.
А теперь – готов поделиться.
Так просто…
– Иди Вадима позови, пусть спуститься.
– Пообещай, что ты с ними ничего не сделаешь! Они… На них тоже сделка распространяется и…
– Не беси меня! – рявкнул так, что язык к нёбу прилип. – Посмотрим по их поведению. Ты ещё здесь?
Я мотнула головой, унеслась вверх по лестнице. Не только за средним Хазовым, а самой бы успокоиться. Не показать Нилу, как глубоко его слова ранили.
Ударила себя по щекам, сгоняя морок.
Нужно голову включать, Надь.
Отбросить все ожидания и веру в то, что Нил может вести себя адекватно. Есть что-то человеческое в нём.
Жестокий. Порочный. Опасный.
– Что у вас происходит? – я сталкиваюсь лицом к лицу с Вадимом, который почти вышел из комнаты. – Стреляли?
– Да, Нил зовёт тебя.
Махнула рукой, протиснулась мимо мужчины в комнату. Но Вадим не ушел, за мной двинулся. Захлопнул дверь, а Вера на ноги подскочила. Осмотрела быстрым взглядом, едва выдохнула.
Из спальни послышался стон.
– Люба очнулась, - сестра прикрыла глаза, но радости я не заметила. – Она там в кресле.
- А у вас кто стрелял? Мы поднимались, я думала…
- Лев, - показала глазами сестра. - Пистолет не удержал. В стену попал. В мамину любимую картину.
– Потом болтать будете, - Вадим оборвал, спрятал пистолет за пояс джинсов. – Что случилось?
– Гости не ушли. Нил их всех уложил на пол, дальше я не знаю что было. Он сказал тебя позвать и здесь сидеть.
Я всё говорю бесцветным голосом.
Эмоции будто умерли во мне, окончательно испарились.
«По кругу» – так Хаз сказал.
Жмурюсь, не понимаю, почему вдруг так болит внутри. В солнечном сплетении давит, разъедает кислотой. Я иду за Вадимом в спальню, Вера последней заходит.
Люба трет щеку, медленно моргает, только очнулась. А Лев… Льву совсем плохо, мне от чего-то жалко его становится. Весь покрытый испариной, губы побелели.
Он преступник!
Он ничем не лучше Нила.
Но всё равно жалко.
– Лёв, ты как? – Вадим присел рядом с кроватью, потрогал лоб брата. – Держишься, братишка?
– Я… Хах, - смеётся хрипло, надорвано так. – Я всех тут переживу. Курить, пздц, хочется.
– Можно ему? – он на Веру посмотрел, а та нерешительно кивнула. – Условия помнишь? За брата я даже Наде голову сверну, никакая защита её не спасет. Тебя – тем более.
Я зарделась.
Тут все знают о том, что мы с Нилом обсудили?!
Словно о нашей сделке статью напечатали, все в курсе. Переглядываются, на меня смотрят. Люба – с непониманием, Вера – с сожалением. Хазовы – с интересом.
– Можно. Курение сужает сосуды, значит, меньше крови потеряет. Наверное. Я не лечу в полевых условиях, Вадим, я ничего гарантировать не могу. Всё что я помню из экстренной медицины, что можно пепел на рану, это спасет ненадолго. Но не с такой раной.
– Хрен там, я не дам в себя сигаретой тыкать.
Вадим покачал головой, бросил мне пачку сигарет и зажигалку, а брату отдал пистолет, который на тумбочке валялся. И направился к выходу, дверью хлопнул.
Мы вчетвером остались, замерли. Лев глаза прикрыл, медленно дышал.
Мы с сестрами переглянулись, Люба первой заговорила:
– Бежать надо.
20. Глава 20
– Люба, помолчи! – одновременно с сестрой крикнули.
Я выдохнула. Боялась, что меня предательницей сочтут. Начнуть осуждать, что я на сторону преступников переметнулась. Но Вера меня поддержала – и в груди не так сильно давит.
