– Да уж, – тянет Кир. – Многие девчонки знают про их развлечения, но каждая надеется стать особенной, ждет чуда.
Начинается кастинг, и мы тоже занимаем места. Время пролетает быстро. Суворов и его дружки никуда не спешат, лениво разваливаются на сиденьях, переговариваются, наверняка обмениваются сальными шуточками. До нас то и дело доносятся взрывы смеха. Парни живо обсуждают выступление. Хотя сам Суворов молчит, не отрывается от своего мобильного телефона. Или это только впечатление? Я почти не смотрю туда, лишь рефлекторно дергаюсь и перевожу взгляд, когда хохот звучит особенно громко.
– Когда же он уйдет? – выпаливает Даша. – Неужели ему совсем нечем заняться?
– Забей, – отмахиваюсь. – Он даже не смотрит вперед, от экрана не отлипает.
– Даш, а ты чего напрягаешься? – хмуро сдвигает брови Кир.
– Ничего, – поджимает губы. – Просто не хочу, чтобы на меня пялились. Еще и после твоих рассказов мерзкое чувство.
– Так я предупредил.
– Ох, Кир, хватит, – качает головой девушка. – И без того тошно. Предлагаю помолчать, а то мне тяжело сосредоточиться.
Я беру Дашу за руку, стараюсь приободрить подругу взглядом, без лишних слов.
Наступает ее время идти выступать.
– Ты сможешь, – заявляю твердо и улыбаюсь.
– Ты всех порвешь! – прибавляет Кир.
Девушка выходит вперед. Включается музыка. И тут я ловлю взгляд Эллы. Зловещий, угрожающий. Недоброе предчувствие охватывает меня. Старшекурсница просто постукивает ручкой о стол, усмехается. А я холодею изнутри.
Что-то произойдет. Точно произойдет. Но что?
– Дашка, крутая, – присвистывает Кир. – Глянь, нет, ну глянь, какие номера откалывает. Ого, кувырок! И о чем она дергалась? Остальные девчонки как бревна на ее фоне.
Даша выступает отлично, но я и не сомневалась, что она справится.
Оглядываюсь по сторонам, после смотрю вверх, прямо в центре зала, под потолком красуется символ университета – огромный медведь. Все номера под ним проходили. Фигура как будто подергивается. Или мне кажется? Прежде ничего не замечала.
– Классно! – заключает Кир и хлопает.
К его овациям кто-то присоединяется. А я смотрю на фигуру медведа и места не нахожу от волнения. Больше не движется. Показалось? Наверное…
Вдруг раздается грохот. Поток воды обрушивается на Дашу сверху, льется из этого самого медведя, хлещет безостановочно. Туда, будто прикрепили пожарный шланг. Девушка прерывает номер, закрывает лицо ладонями. Хрупкая фигурка промокает насквозь.
Я вскакиваю на ноги.
– Что за черт? – бормочет Кир. – Эй, что это творится?
Вода прекращает литься, но Даша и так полностью мокрая. Убирает руки от лица, пораженно оглядывается.
Вокруг воцаряется давящая тишина.
– Ну и белье у тебя, – бросает какая-то девчонка с трибуны и посмеивается: – Дашка, ну ты и оборванка. Такое старье. В секонде затариваешься или за бабулей своей донашиваешь?
Нормальное у Даши белье. Что она несет?
Ох, его же не должно быть видно.
Я мчусь вперед и набрасываю свою куртку на плечи дрожащей подруги, прикрываю ее продрогшее тело. Вода же явно ледяная.
Раздается еще несколько мерзких фраз от других девчонок.
Дружки Суворова гогочут, но их смех резко обрывается. Я вижу, Артем убирает телефон, обращается к одному из парней и тот кивает, поднимается, направляется туда, где сидят судья.
– Я… п-провал-лилась, – шепчет Даша.
Обнимаю ее.
– Тише, все нормально.
Я пытаюсь успокоить подругу, у которой сейчас зуб на зуб не попадает не только от холода, но и от волнения. Говорю, что ей засчитают выступление, что это проблема организаторов, им надо думать про безопасность.
