– Лиль, я по маме соскучился, – Тёмка тянет руку на себя, сжимая мою ладонь тёплыми пальцами. И немного липкими от сладкой булочки. Единственная радость, которую я могла позволить.
Каждое утро я собираю себя по кирпичикам, чтобы хотя бы фасад выглядел не таким разваливающимся. А одна эта фраза заставляет меня рушиться.
Вдох-выдох, Лиля. Нельзя размазывать сопли перед младшим братом.
Кто-то из нас должен оставаться сильным. И я не имею права разреветься на его глазах. Но до чего же невыносимо сложно быть взрослой. Когда под землёй нет никакой опоры. И кажется, каждый шаг – падение в пропасть.
Поднимаю глаза к ярко-синему небу. Солнце слепит глаза. Складывая губы трубочкой, медленно выдыхаю.
Нацепляю на лицо беззаботную улыбку и смотрю в полные надежды глаза братика.
– Мы сходим к ней завтра, хорошо, малыш?
Тёмка опускает свои длинные ресницы, но я всё же успеваю заметить грусть. Всё бы на свете отдала, лишь бы он не грустил.
Останавливаюсь, сажусь перед ним на корточки. Касаюсь костяшками пальцев гладкой щёчки.
– Сегодня сходим, – меняю решение, молясь всем богам, чтобы вид болеющей мамы не слишком напугал ребёнка.
Его личико сразу проясняется. И я знаю, что весь день в садике он будет думать только об этой встрече.
Выдохнула, когда не обнаружила в аудитории Серёгу. Его присутствие меня нервировало. Но, к сожалению, он появился на следующей паре. И сразу подсел ко мне.
– Ну-ка рассказывай, Золушка, что это за старый хрыч вчера за тобой заехал, – смотрит на меня с интересом.
Замечает новый телефон, который вручил мне министр после вчерашней трапезы. Какой-то навороченный гаджет из тех, что я бы ни за что не купила сама. Одногруппник берёт трубку. Вертит в руках, явно размышляя о чём-то недобром.
– А ты кто такой, мажорик, чтобы задавать мне вопросики? – Кусаю кончик ручки, жалея, что отсаживаться поздно. С одной стороны – одногруппник, с другой – стена.
Глаза Серёги тут же смурнеют. Будто он вправе уничижительно ко мне обращаться. А мне такого права не дано. Ну да, конечно, он же элита. А я грязь под ногтями.
– Ну если ты заделалась в эскортницы, могла бы и на меня обратить внимание. Чего тебе там надо? Шмотки и цацки? – ухмыляется с таким видом, будто может купить меня со всеми потрохами.
– Думаешь, потянешь? – Утыкаюсь в записи лекции, теряя интерес к разговору.
И резко оборачиваюсь, когда Сергей до боли сжимает мой локоть.
– Я не шучу, Золушка. У меня есть деньги, – смотрит на меня очень серьёзно.
И я только сейчас осознаю, что он не шутит. Что действительно считает, что может меня купить. И для него этот разговор – обыденность. Возможно, он подобное предлагает не первой девушке.
И мне вдруг становится даже жалко его.
– Тебе папа не говорил, что за людей платить необязательно? – приподнимаю брови. – Можно же общаться с тем, кто искренне хочет быть с тобой. А не за плюшки.
Но почему-то мои слова вызывают в нём лишь агрессию. Пальцы на моём локте сжимаются ещё сильнее. И я начинаю шипеть, как вампир на солнце.
– Эй, на задней парте, если вам неинтересно, покиньте аудиторию, – шикает на нас преподаватель, – Боженова, а вы зайдите после пар к Ольге Петровне. По вашу душу есть распределение на практику.
