Отец и старшая дочка.
Только я готова убить, лишь бы ей сделали операцию. И в эту минуту пойти на панель, продать тело или почку уже не кажется дурной идеей.
– Иди, дочь, не сиди тут. Не место это для юных девушек. Тебе веселиться надо, отдыхать, а ты тут…
Закатываю глаза, улыбаясь. Узнавая свою маму, ругавшую меня за то, что я горбачусь над учебниками, но гордящуюся моими пятёрками.
– Ладно, мамуль, – целую в щёку, – ты только не грусти, пожалуйста. Я завтра тоже постараюсь прийти.
Солнце нещадно жалит, пока я сижу на скамейке в сквере, пытаясь собрать расползающиеся, как тараканы от света, мысли.
Наверное, это самый безрассудный поступок в моей жизни, но я не нахожу идеи лучше, чем пойти прямо в Министерство здравоохранения. В голове пусто. Перед глазами белое лицо мамы и её исхудавшее за несколько дней тело. А в жилах – горячая ярость и боль.
Даже не замечаю, как преодолеваю расстояние до нужного адреса. Вот внушительное, старое здание. Объект культурного наследия. Здесь сидят важные дяди и тёти. И срать они хотели на мои проблемы. Но ведь я могу попробовать хотя бы попросить. Уверена, что до меня никому не приходило в голову обратиться за медицинской помощью к самому министру.
Но… Что мне ещё остаётся, если в единственной больнице, где маме могут оказать помощь, я получаю отказ?
– Девушка, вы по какому вопросу? – спрашивает на входе совсем зелёный охранник в форме. Паренёк моего возраста.
Я улыбаюсь ему во все тридцать два зуба, надеясь, что после рыданий не выгляжу как Джокер. С тушью, размазанной по щекам до самого подбородка. И ещё способна кого-то обаять.
– Я студентка журфака, у меня назначено интервью с министром Драгоновым, – выдаю придуманное парой минут ранее враньё.
Ведь дочку больной раком женщины не пропустят к господину Драгонову ни под каким соусом. Значит, нужен другой повод.
– А где ваша аккредитация? – спрашивает, внимательно меня изучая.
Чёрт.
Принимаюсь рыться в своём потрёпанном жизнью рюкзаке. Естественно, не находя в нём ничего подходящего. Поднимаю к нему испуганный взгляд.
– Молодой человек, меня отчислят, если я не возьму это интервью. Оно на время назначено. Вы же знаете, Драгонов очень занятой. Умоляю, пропустите.
Парень явно испытывает неловкость. Его просит симпатичная девушка. Я буквально вижу всю борьбу, что творится у него в душе.
– Ладно. Проходите, но, если что, я вас не пропускал.
Похоже, у паренька хорошая интуиция.
Подмигиваю ему и, проскальзывая через металлоискатель, скачу по лестнице на этаж министра. Эйфория от маленькой победы окрыляет.
Меня встречают светлые стены с лепниной, свежим ремонтом, красной ковровой дорожкой. Наверняка министр каждый день ходит по ней в своих дорогих ботинках. Перед носом вырастает массивная резная дубовая дверь. С золотой табличкой.
Александр Владимирович Драгонов.
От одной его фамилии у меня подбираются внутренности. Не обнаружила в сети фото недавно назначенного молодого министра. Но воображение рисовало грузного мужчину с сальным лицом.
Что-то противоположное слову «здоровье».
Разве чиновники подобного уровня бывают иными?
Отшатнулась от двери, когда кто-то резко её распахнул. И действительно, из приёмной выкатился толстячок с лоснящейся физиономией.
Неужели это и есть Драгонов?
– Чёртов сукин сын, – шепчет себе под нос и тут же пугается, увидев меня.
Будто я могу передать его слова тому, о ком они сказаны. Но, оценив меня, понимает, что я птичка не того полёта. И спокойно удаляется.
