Они вышли на улицу. Солнце пряталось за тучи, дул холодный северный ветер и гнал в лицо мелкий колючий снег.
– Ничего себе апрель! – поежилась Рита. – Прямо зима какая-то…
– Да, холодно, – ежась, согласилась Люся.
– Хочешь, я тебе свою куртку дам? – тут же оживился Первухин.
– Чего? – подозрительно спросила Люся. – Это я что же, пойду в твоей дурацкой куртке, которая к тому же… – Она наклонилась, понюхала плечо Первухина. – …пахнет какой-то невообразимой гадостью! Первухин, у тебя вся куртка пропахла каким-то жутким табачищем!
– Это не я… – страшно смутился тот. – Это у меня братан дома курит. Он моряк, недавно вернулся из кругосветки…
– Первухин, меня совершенно не интересуют твои родственники, – строго произнесла Люся. – Но если на репетициях от тебя будет нести табаком, я откажусь с тобой играть!
У Первухина был такой несчастный, испуганный вид, что Рите даже сделалось его жаль. А если бы он знал, что у Люси есть Дэн, он, наверное, расстроился бы еще больше…
Некоторое время они шли молча.
– Первухин, ты чего молчишь? – вдруг опять напустилась на своего спутника Люся. – Идешь с девушками и молчишь! Полагается нас разговорами развлекать…
– Да? Ну, я типа того… – Первухин наморщил лоб, мучительно придумывая тему, которую можно было бы обсудить. – Мне вот интересно – почему его зовут Парис, а не Париж?
– Кого?
– Ну, этого дворянина, в пьесе этого, которого мы сейчас репетируем…
– Шекспира, – подсказала Рита.
– Именно, – согласился Первухин. – Может, это в тексте опечатка? Я хотел сказать Роберту Львовичу, но боюсь, он ругаться будет.
– И правильно боишься, Первухин, – мстительно произнесла Люся. – Потому что таких дураков я еще не видела! А ты, Рит?
– Ну, не знаю… – пожала Рита плечами. – Я думаю, что бывают еще хуже.
– Но почему Парис, а не Париж?! – упрямо настаивал Первухин.
– Париж – это Париж! Город, столица Франции! – заорала Люся – так, что Павлик испуганно отшатнулся от нее. – А Парис – это имя! Имя, понимаешь! Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…
– Люсь, ты чего? – тихо проговорил Первухин. – Я же так, просто сказал… типа, надо же тебя развлекать…
– Не меня, а нас! Вот еще рядом Рита идет, ты видишь?
– Вижу, – покорно произнес Первухин, не отрывая от Люси влюбленных глаз. – А ты… костюм нашла? Роберт Львович сказал, что на генеральной репетиции все должны быть в костюмах!
– Да, Люсь, в чем ты будешь Джульетту играть? – оживилась и Рита.
При школьном театре была костюмерная – правда, не всегда в ней можно было подобрать подходящий наряд – то размер не подходил, то еще что…
– Я себе платье начала шить, – сказала Люся гордо. – Там у них в костюмерной ерунда какая-то висит. Остапова какой-то балахон себе нашла с кружевами, а Оксанка вообще в пролете – для ее комплекции ничего подходящего…
Подруги моментально забыли про Первухина, который плелся рядом. Люся с жаром объясняла Рите, какое у нее будет платье:
– …понимаешь, нашла дома большой кусок фиолетового бархата. Выкроила такой длинный сарафан, чуть приталенный, а вот тут спереди сделаю шнуровку, как на старинных картинах…
– Ого! Это же сложно, наверное, – шнуровка.
– Ни капельки. Для меня, во всяком случае… Еще нашла полупрозрачную рубашку светло-голубого цвета, всю в сборках – тоже, как в старину, – ее я надену под сарафан. Потом… нет, Голицына, ты сейчас в обморок упадешь! Мне двоюродная тетка парик дала. Черные длинные волосы – прямо до талии…
