Девочка и чудовище - страница 21

Очевидно, были какие-то разборки и выяснения, кого-то куда-то таскали – в том, числе, Юлю, как комсорга, и Мишку, как неформального лидера, но удалось ли найти виновных, я не знаю. Конечно, Валентине Митрофановне было страшно обидно, что все случилось именно во время такого политически важного мероприятия, и она сильно разозлилась на нас.

Так как приближалось восьмое марта, на стихийном совещании на переменке было решено купить ей подарок, поздравить и извиниться. Юлю мать предупредила, чтобы в школе никаких подарков учителям не было. Поэтому решили поздравить Валентину Митрофановну на дому. А исполнителями выбрали Мишку, Серого, Лену, Юлю и меня.

Пока готовились, ездили в соседний город за духами и решали, где и как встретимся, меня поймал Павел Иванович и поручил провести школьные соревнования по настольному теннису. Мне нравилась эта игра, и я мог часами после уроков стучать ракеткой в небольшом холле, где стоял теннисный стол. Конечно, я согласился.

К тому же, перед Валентиной Митрофановной я был абсолютно чист и мог просить прощения только за других, но лучше б они сделали это сами…

Я сказал Юле, что буду проводить соревнования, а Мишке не стал говорить, потому что в последнее время наши отношения охладели.

Мы поставили в спортзале столы и до самого вечера выясняли, кто лучший теннисист школы. Все получилось по-настоящему, и я с чувством выполненного долга зашел утром 9 марта к Полканычу в каптерку и отдал итоговый протокол, который он, даже не глядя, положил в затертую папку с надписью «Отчеты». На его «послепраздничном» лице мелькнула довольная улыбка.

До звонка оставалось еще минут пятнадцать. Я сел в кабинете математики за свою парту и стал наблюдать за одноклассниками, которые еще не отошли от утренних снов и спрашивали друг у друга, чем закончился визит к классному руководителю. Когда вбежала Юля, девочки ее окружили, но она бросила какую-то фразу, озадачивавшую всех, кивнула мне, поставила портфель и поспешила по делам.

Девочки стали что-то быстро обсуждать, а я вспоминал, как удачно мы провели первенство школы по настольному теннису… Зашел Игорь, холодный с мороза, накуренный, и уселся рядом – мы с ним на большинстве уроков сидели вместе.

– Ну, как отпраздновал? – спросил я.

– Ты, как в анекдоте: один мужик поздравляет другого с 8 Марта и говорит: «Хоть ты и не женщина, но б… порядочная!»

Мы посмеялись, и я увидел краем глаза, как вошел Мишка, бросил на парту портфель и решительно направился к нам. Его обычно расслабленная фигура подтянулась, а лицо выглядело свирепым.

– Ты чего не пришел? – зарычал он и сверкнул глазами.

Я удивленно посмотрел на него:

– Я чемпионат школы проводил – меня Полканыч поставил. А что?

– А то! – рявкнул он с искаженным лицом и с размаху ударил меня, сидящего (!), в голову. Я чудом увернулся, и он со всей дури врезал в стену так, что посыпалась штукатурка.

– Ах, ты боксер! – взвыл мой недавний приятель, хватаясь за руку, а я уже подскочил и вырубил его апперкотом. Мишка отлетел на соседний ряд, сдвинув несколько парт. Я кинулся, готовый добить его, но он увернулся, и мой кулак только скользнул по его спине. Мишка был тяжелее меня, с ним боялись связываться. Оклимавшись, он навалился всей тушею, и парты поехали в другую сторону. Я вырвался и вдруг увидел тревожно-расширенные Юлины глаза. Она стояла в среди девочек, сбившихся у входной двери. Я снова кинулся на своего врага, и снова парты поехали от нас, но в этот раз он устоял на ногах. Мишка отчаянно отбивался, а я чувствовал, что не могу нанести решающий удар.