Поднимаю глаза на следователя, тот хмурится, но кивает. Пребываю в легком шоке от происходящего, но беру ручку. Пытаюсь прочитать, что за документы передо мной, но не понимаю ровным счетом ничего. Могу ли я верить этому человеку? Михаил не может знать об Иване, поэтому подставить меня таким образом ему не под силу.
— Вот здесь и здесь. — Адвокат указывает места, но ручка ходит ходуном в пальцах, и никак не получается настроиться. — Не переживайте. Я все уже прочитал и проверил. Просто подписывайте.
Шумно выдыхаю, решаюсь и ставлю уверенную подпись.
— Вот и все, — хмыкает адвокат. — Надеюсь, теперь мы свободны?
— Да, можете идти. Но помните, что следствие еще не завершено и вам нельзя уезжать из города.
— До встречи.
Григорий Павлович помогает мне подняться, забирает свой чемоданчик с документами и открывает дверь. Робко выхожу, до конца не веря в свое счастье. Неужели и правда свобода? Хочется смеяться и плакать одновременно, а главное, поблагодарить моего спасителя за все. Забираю свои нехитрые пожитки.
Из самого ценного здесь только телефон, с миллионом фотографий дочки и тоненькое выцветшее колечко, когда подаренное Ванечкой. Надеваю на безымянный палец и привычно покручиваю.
— Верхней одежды у вас, насколько я понимаю, нет?
— Нет, — растерянно отвечаю. Даже не подумала об этом.
— А на улице мороз. Вот, наденьте это. — Адвокат накидывает на мои плечи свое пальто. — И идите за мной.
— Куда? — на автомате спрашиваю, семеня рядом.
— Увидите. — Он улыбается как-то по-доброму, так что последние сомнения пропадают. Предъявляет пропуск, и нас выпускают за территорию. Свежий морозный воздух едва не сносит с ног. Глубоко вдыхаю и никак не могу надышаться.
Григорий Павлович щелкает брелоком, автомобиль приветственно моргает фарами, и мы идем к нему. Забираюсь на пассажирское сидение и пристегиваю ремень безопасности.
Адвокат заводит двигатель и плавно трогается с места. Смотрит на часы и бормочет себе под нос.
— Минут через сорок будем на месте.
— Где? — Тревога вновь просыпается в душе. — Мне надо к дочке…
— Мы едем к Козыреву, а уж есть там дочка или сын, мне неизвестно.
Откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Я не готова к еще одной встрече со своим прошлым. От одной только мысли, что буду находиться рядом с Ванечкой, бросает в дрожь. Как все пройдет, как встретит меня Нюсенька? Как справиться с чувствами, что распирают меня изнутри?
Автомобиль плавно двигается по заснеженной трассе. Двигатель мерно урчит, а негромкая музыка приятно ласкает слух. Наконец получается расслабиться и даже задремать. Мне снится Ванечка, он что-то говорит. Не слышу ни слова, просто смотрю на его губы и помимо воли улыбаюсь.
Меня толкает немного вперед и резко отталкивает назад. Распахиваю глаза и непонимающе осматриваюсь. Машина остановилась посреди дороги, едва не столкнувшись с другой. Трасса скользкая, но каким-то чудом удалось избежать аварии.
— Что случилось? — спрашиваю у Григория Павловича.
— Все нормально. Летают тут всякие ненормальные, — отмахивается он, трогается с места и объезжает другой автомобиль. — Приехали почти.
Неопределенно киваю и инстинктивно выглядываю в окно как раз в тот момент, когда стекло начинает ползти вверх, скрывая пассажиров от посторонних глаз. Всего на секунду мне кажется, что я вижу лицо Людмилы Петровны — матери Ивана. Резко отворачиваюсь, едва не подпрыгнув от неожиданности. Вот только ее мне сейчас не хватало для полного счастья.
