– Эй, не надо меня выкидывать, вы чего, озверели? Я же для вас старался! Вы же летать не умеете! А это так здорово! Ну? Вы чувствуете? Чувствуете? Мы летим! Летим! – Малыш размахивал руками, и варенье с его рукавов покрывало гномов липкими каплями.
– Малыш, балда! – заорала Белочка, облизав губы. – Ты не мог нас летать как-то по отдельности, а не вместе с домом?
– А по отдельности у вас не получалось.
– Я его сейчас придушу, – протянула Белочка руки к горлу Малыша.
– Подожди, – придержал её Профессор, – пусть сначала расскажет, как он собирался нас обратно, на землю спускать.
– На землю? – переспросил Малыш с искренним изумлением.
– Ой, – Белочка закрыла липкое лицо ладонями, – мы живём с идиотом. Он даже не подумал, как мы приземлимся.
– Ну и зачем он нам такой нужен? – резонно спросил Толстый. – Я сразу сказал, в окно его, и дело с концом.
* * *
Так они и сделали. Малыша выкинули в окно через полчаса. Он с криком улетел к земле, такой далёкой, что деревья казались травой. Выкинули, предварительно нацепив крылья. Поднявшись и пролетая мимо окна, он улыбнулся и помахал рукой. Толстый бросил в него огрызком яблока и почти попал.
Как спуститься, гномы придумали быстро. Если дом поднимается, потому что через трубу выходит горячий дым из печки, попадает в пластиковый пакет, а пакет тянет дом, значит, если погасить печку, дом опустится. Это просто. Другой вопрос – куда он опустится.
– Ты понимаешь, гусь облезлый, что нас ветром отнесло? – кричал Толстый. – Ты понимаешь, что мы в лесу опустимся? Ты в лесу хочешь жить?
– Не хочу, Толстый, конечно не хочу.
Малыш, осознавший, что натворил, чуть не плакал.
– Раз не хочешь, будешь дом обратно в деревню переносить. Разберёшь и перенесёшь по брёвнышку. Понял?
– Понял, Толстый, понял!
– Да ничего он не перенесёт. Не сможет. И мы все вместе не сможем.
Профессор плюнул в окно. Попал в кого-то или нет, с такой высоты не рассмотреть.
– А верёвка у нас есть? Длинная?
– Ну, найдётся. А что?
Белочка посмотрела на Профессора.
– По земле не перенесёт, пусть по воздуху тянет. Сволочь пернатая. Запряжём его, как лошадь с крыльями, и будем «Но!» кричать. Дом, пока летит, ничего не весит, утянет как-нибудь.
– Вперёд, вперёд! – кричали гномы, забравшиеся на крышу. – Маши, маши, тягло крылатое. Но, поехали!
Малыш надрывался. Тянуть на верёвке целый дом, даже если он подвешен к воздушному шару, оказалось ну очень трудно.
– Давай, давай, радуйся полёту!
Если учесть высоту, с которой опускался дом, и расстояние, на которое его отнесло, Малыш практически попал. Дом опустился практически на своё старое место. Совсем рядом. Почти. На грядки.
* * *
– А что, даже удобно: открыл люк в погреб, а там морковка растёт! – Малыш сделал вид, что радуется такой удаче. – Ай!
Это Белочка дала ему подзатыльник.
– Ай!
Это Толстый попытался дать подзатыльник Малышу, но сам получил от Белочки. Раздавать подзатыльники здесь имела право только она.
– Малыш, ты понял, что у тебя есть занятие на ближайшую неделю? – спросила Белочка, держа руку над его затылком.
– Понял, – сник Малыш, потирая голову.
– И повеселее, пожалуйста. Любишь летать, люби и грядки копать.
Неделю он копал новые грядки, потом прошла ещё неделя, а потом прошёл месяц, за который с Малыша практически спала опухоль от пчелиных укусов.
Пчелы покусали его за то, что он пытался использовать их в качестве подъёмной силы для модернизированного воздушного шара. Пчелы против дыма, называется. Что не понравилось глупым насекомым – осталось загадкой. Но, судя по тому, как Малыш подпрыгивал, убегая к речке, подняться в воздух ему почти удалось. Причём без шара, только с пчёлами. А потом он сам был как воздушный шар – такой же круглый.
