Видимо, отчим думал так же. Он резко встал, отодвинул стул и сказал:
–Пойдем-ка, Никита, потолкуем у меня в кабинете.
– Вася, я тебя прошу, –шёпотом взмолилась мама. –Не нужно!
–Не волнуйся, милая. Все будет хорошо. Просто мужской разговор, –отчим не улыбнулся даже, а скорее оскалился, как пес, что защищает дом от незваных гостей.
Стальной
Стальной шел за отчимом Ани Рыковым и размышлял какой из документов ему показать? Полный набор "корочек" всегда был наготове в карманах Стального. Минобороны точно нельзя. Рыков через своих сразу же пробьет, что это фальшивка. ФСБ или внешняя разведка? А может, дипломатическая миссия? Нет, не годится. У минобороны свои люди есть везде. Тем более, что для человека в должности Рыкова пробить, кого нужно – вообще не проблема. Пойдет шум. И это перед операцией, к которой Стальной готовился два года! Да ещё и совместная работа с коллегами из разных стран обязывает перестраховываться даже там, где вроде бы и не нужно. Нет, нельзя. Придется под дурачка косить.
Они зашли в кабинет. Стальной мысленно усмехнулся. Генштаб в миниатюре: деревянные панели на стенах, массивный стол, коллекционное оружие на стенах. Что же ты, дорогая наша армия, такая одинаковая и предсказуемая? Сейчас Рыков достанет из сейфа коньяк и лимон. Нарезанный дольками и уложенный на блюдце. Чтобы сразу махнуть и закусить. Словно выполняя мысленный приказ Стального, Рыков подошел к сейфу, достал коньяк и блюдце с желтыми лимонными кружочками. Молча налил Стальному, потом себе. Без единого слова опрокинул стопарь, хмыкнул, прижал лимон к носу, занюхивая, сел в массивное кожаное кресло и приготовился к выстрелу из крупного калибра. Чутье Стального не подвело. Рыков, как человек военный, обходить с флангов не стал. Сразу пошел в лобовую атаку.
– Ты чего совсем оборзел? –прорычал он. – Вообще краев не видишь? Мы ж с тобой одногодки, наверное? Тебе сороковник уже раскорячился?
– Да, в этом году как раз.
– Так что ж ты, тля, к мелкой подкатываешь? Тебе подстилок мало? Она ж хорошая девочка, домашняя. А ты в нее своими седыми причиндалами тыкать собрался.
– Слышишь, командир, ну ты фильтруй иногда то, что изнутри прёт! –возмутился Стальной. – Я не в том смысле. Мне реально нужна переводчица. Причем такая, чтобы ее никто за стерлядь не принял, сечёшь? Бизнес у меня серьезный. А там Италия, католики сильно верующие. Мне вот эти все секретутки в этом деле на рожна не сдались! Поэтому и пригласил твою падчерицу, потому что она домашняя девочка, скромная. Вот я и прошу у тебя родительского согласия, хотя она уже совершеннолетняя.
–Я за нее отвечаю пока замуж не пойдет, понял? А до того она мне не падчерица, а дочь. Я с ее отцом, Володькой, в Афгане и других горячих точках дерьмо жрал. Он у меня на руках умер, когда нас в Кандагаре накрыло, понимаешь? Аньке и года не было. Я Володьке тогда пообещал, что его дочку не брошу. У него и так вся семья в Бейруте во время революции погибла, когда он сам пацаненком был. И он перед смертью плакал, что его дочка так же безотцовщиной вырастет. А я ей не дал его судьбу повторить. На моих руках девка выросла, –он показал Стальному крупные обветренные ладони. – Она мне прямо сюда харкала и писала. А ты вот такими же клешнями ее лапать собрался? Вот тебе мое родительское согласие. Занюхай! – он скрутил фигу и сунул Стальному под нос.
